Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

– Выходит, что так! – Я даже сам удивился олимпийскому своему спокойствию. – Или ты всё ещё сомневаешься?

– Да нет, я, это… – Жорка растерянно и даже несколько ошеломлённо огляделся по сторонам, потом он вновь уставился на меня с таким умоляющим выражением, будто от меня лично хоть что-то зависело во всей чёртовой этой ситуации. – Так ведь я, это… И куда нам теперь?

Вопрос был, не то, чтобы глупый… просто ответа на него у меня не было никакого, и потому я промолчал.

– Мне же, это… домой надо! Мать приезжает… приехала уже…

– Мать твоя, Жорик, ещё и не родилась даже… – это у меня мрачноватый такой юмор прорезался вдруг ни с того, ни с сего. – Так что, Жорик, спешить домой тебе, ей-богу, не стоит! У нас с тобой в запасе, Жорик, по меньшей мере, сто тысяч лет. А то и на все двести набежит… – Я вздохнул. – Уж чего-чего, а времени хватает…

Отступление

Профессор

– Полностью с тобой согласен, – сказал профессор рассеянно. – Разумеется, это лишь совпадение… – Он помолчал немного. – Вот только странное какое-то совпадение, ты не находишь?

Нина ничего не ответила. Она сидела, смотрела на профессора и внимательно его слушала.

– Да и, вообще, эти скелеты… – Профессор встал, прошёлся по комнате, остановился у окна. – Да ведь и они, сами по себе, тоже… – профессор запнулся, словно подбирая подходящее слово, – тоже странные какие-то, ты ведь это тоже заметила? Я не уверен, существовали ли у ашельских неандертальцев ритуальные захоронения, пока на этот счёт нет ни единого полностью достоверного подтверждения… но то, что это никакое не захоронение – ясно даже студентам. Скелеты расположены беспорядочно, в самых разнообразных позах. Судя по расположению, все они были кем-то или чем-то убиты, все до единого…

– Кроме девушки, – напомнила Нина.

– К ней мы ещё вернёмся. Так вот, они были убиты и просто оставлены там, где их настигла смерть. И при всём при том… – профессор замолчал, некоторое время задумчиво барабанил пальцами по оконному стеклу. – Такая невероятная степень сохранности! Ни один из скелетов даже не повреждён, хотя бы частично! Как это могло быть?

– Не знаю! – сказала Нина. – Если вы меня спрашиваете.

Это «вы» больно и весьма неприятно резануло профессору слух. Ну, сколько можно!

Но он ничего не сказал.

– И ко всему прочему ещё и девушка, – задумчиво проговорила Нина. – Девушка кроманьонка…

– Вот видите! – Профессор поймал себя на мысли, что сам тоже непроизвольно перешёл на «вы» в разговоре с Ниной… от этой мысли стало муторно и он, чертыхнувшись в сердцах, продолжил: – Это вторая странность. Типичная кроманьонка, то есть, скорее, нетипичная даже кроманьонка, поздняя кроманьонка… И вот, здрасте-пожалуйста, радиоуглеродный анализ упрямо датирует такую древность, что поверить страшно…

– Ошибки быть не могло? – спросила Нина, думая о чём-то своём.

– Ошибки?

Профессор пожал плечами.

– Вряд ли. Был повторный анализ, я звонил сегодня.

– А тут ещё серёжка эта злосчастная… – Нина улыбнулась. – И зачем я её только обнаружила!

– Да, и серёжка ещё… – Профессор задумчиво взглянул в окно. – И девушка эта вчерашняя…

Он замолчал, посмотрел на Нину и увидел, что она тоже смотрит на него.

– Знаете, Виталий Павлович…

– Нина! – не выдержав, воскликнул укоризненно профессор. – Ну, я же просил тебя!

Встав из-за стола, Нина медленно подошла к стоящему у окна профессору и осторожно к нему прислонилась.

– Извини, я не могу перестраиваться вот так, сходу… – она помолчала немного и добавила: – А иногда… иногда мне кажется, что, вообще, не стоит перестраиваться. Дабы не питать никаких розовых иллюзий на сей счёт. Или стоит? Как думаешь?

Некоторое время они оба молчали.

– Не надо об этом, Нина! – глухо проговорил профессор, не оборачиваясь. Потом он вздохнул как-то подавлено и добавил: – Сейчас не надо!

– Ладно! – нарочито бодрым голосом произнесла Нина, прислонившись щекой к его плечу. – Не буду, извини! Так о чём мы только что говорили?

– О серёжках.

Профессор неловко откашлялся.

– Я совсем не это имел в виду.

– А я ни о чём таком и не подумала, так что можешь не оправдываться. А насчёт серёжек… Есть у меня одна, довольно-таки правдоподобная гипотеза…

– Да? – оживился профессор. – Ну-ка, выкладывай!

Нина вновь подошла к столу, опустилась на прежнее место.

– Я тут расспросила кое-кого… да и сама видела: они считай что каждый вечеру лагеря нашего ошивались. Ну, эти… на мотоциклах…

– И что? – Профессор вытащил портсигар. – Я закурю, можно?

– Кури! – Нина безразлично пожала плечами. – Впрочем, я тогда тоже закурю, если ты не против?

– Ты куришь? – удивлённо спросил профессор, протягивая ей зажжённую сигарету. – Зачем это тебе? То есть, я хотел сказать: когда успела начать?

– Долгая история!

Нина поднесла сигарету ко рту, довольно неумела затянулась.

– Так вот, о серёжке… Эта рыжая девушка могла просто-напросто потерять одну из своих серёжек там, на берегу.

– Да, но у неё их две! – напомнил профессор. – Так что…

Нина вновь поднесла сигарету ко рту.

– Ну и что? – Она улыбнулась. – Ведь не исключено, что любимая бабушка, подарившая внучке столь драгоценные серьги, не вынесла искреннего огорчения обожаемой своей внучки, наведала ювелира и, по имеющемуся образцу, заказала у него ещё одну серёжку. Тогда всё сходится. Там две… у нас та, потерянная…

– Ну что ж, тоже вариант! – Профессор пожал плечами. – Вопрос только в том, что ты нашла её не просто на берегу. Ты обнаружила её во время раскопок, рядом со странным этим женским скелетом. Точнее, возле правой височной доли черепа этого скелета…

Нина покачала головой.

– Случайное совпадение. Мы, то есть вы, в сумерках её не заметили, когда начали копать… маленькая ведь… Серёжка случайно оказалась в яме, ну и… – она вновь глубоко затянулась, выпустила дым сквозь ноздри. – Ну, как, устраивает моя гипотеза?

– Вообще-то, любопытная…

Профессор, продолжая мять в руках так и не зажжённую сигарету, мысленно отметил про себя, что Нина, вольно или невольно, старается строить фразы так, чтобы не называть его не на «вы», не на «ты». Ну что ж, тоже вариант…

– Любопытная? И только? – Нина встала, вновь подошла к профессору. – А как насчёт оригинальности?

– И оригинальная, – поспешно добавил профессор. – Несмотря на наличие некоторых, весьма уязвимых мест…

– Это, каких же? – с интересом спросила Нина, вновь поднося сигарету ко рту. – Например!

– Знаете что… – профессор запнулся. – Знаешь, Нина, давай сейчас сделаем следующее: я открою форточку и на счёт «три» выброшу туда обе наши сигареты. И свою, и твою. Давай?

– Давай! – Нина улыбнулась и, вплотную подойдя к окну, сама отворила форточку. – Итак, раз…

* * *

Наташа неподвижно сидела на траве,