Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

Слева от меня шумно и встревожено задышал Витька… и только Жорка по-прежнему невозмутимо продолжал спать, негромко и мелодично похрапывая во сне. Я даже позавидовал ему немного.

Лерки я не видел, знал просто, что находится она рядом с Жоркой, вернее, за ним. Она тоже молчала, а, может, тоже спала… мне было не до неё как-то…

А где же Серёга с Наташей?

Я внимательно вгляделся в ту сторону, где, по моим предположениям, они должны были сейчас находиться… и, несмотря на то, что луна светила вовсю, так и не смог рассмотреть в кромешной темноте ничего определённого. А со стороны болота вновь заревело, но уже где-то в отдалении…

«Скорее бы утро! – мелькнуло в моей, донельзя измученной уже башке. – Скорее бы солнце! Солнышка бы!»

На этот раз заревело, затрещало уже справа от нас. Какие-то тёмные громадины, ломая на бегу кусты и даже деревья, тяжело и грозно пронеслись мимо нас, по самому краю леса. Потом, вслед за ними, промчался ещё кто-то, тоже тёмный и тоже громадный. Нас, по счастью, он, то ли не заметил, то ли просто не посчитал добычей, стоящей внимания…

– Не могу больше! – не сказала, а, скорее, выдохнула Ленка. – Хоть бы какой конец!

И она тихо заплакала, уткнувшись лицом мне в плечо.

Жорка вдруг заворочался, сонно забормотал что-то совершенно невнятное (я разобрал только фразу: «Лёха, падлом буду, ежели брал!»)… и вновь громко и заливисто захрапел.

– Тише ты! – сдавленно и испуганно зашипел Витька, изо всей силы пиная его локтем в бок.

– Не трогай! – безразлично заметил я. – Пускай себе храпит. Тебе то что!

Витька буркнул что-то себе под нос, а Жоркины рулады возобновились с удвоенной силой. А за его спиной заворочалась Лерка и, кажется, даже всхлипнула вполголоса.

Ленка уже не плакала. Она сидела, по-прежнему тесно прижавшись к моему плечу, и я никак не мог определить: уснула она или просто так, притихла. На всякий случай, решив, что уснула, я сидел тихо и совершенно неподвижно, боясь хоть чем-либо потревожить её сон.

Скорее бы она закончилась, проклятая эта ночь!

Но ночь и не думала заканчиваться…

Грозно шумел лес… сотни и тысячи самых разнообразнейших звуков возникали ежеминутно и ежесекундно со всех возможных сторон. Темнота вокруг нас рычала, визжала, стонала… она даже хрипела, даже плакать начинала, задыхаясь в предсмертных конвульсиях… и всё это, казалось, было предназначено только для нас, для нас одних. Темнота словно издевалась над нами, придумывая всё новые и новые звуки, страшные, изматывающие, леденящие кровь и душу. А мы…

Мы лишь покорно и обречённо внимали кошмарной этой какофонии… внимали и только…

Какие-то тёмные силуэты появились слева от нас… волки не волки, с глазами, горящими как уголки. Появились, покружили вокруг нас и, так же внезапно, как и появились, исчезли… словно растворившись в темноте кошмарной этой ночи.

А потом снова заревело слева, да так близко, что у меня даже дыхание перехватило. И тут же я почувствовал, как вздрогнули, напряглись Ленкины плечи под моей рукой. Выходит, она не спала, а может, проснулась только что…

Витька, чертыхаясь, тоже подлез поближе к нам.

– Костёрчик бы! – тоскливо пробормотал он, усаживаясь у самых моих ног. – Спичечек бы хоть парочку…

Я ничего ему не ответил. Отрешённый от всего, ошеломленный всем происходящим, я уже не ощущал ни страха, ни холода. Ничего абсолютно я не ощущал уже, я просто сидел и ждал рассвета. И не надеялся дождаться…

Витька ещё что-то бормотал, не то, жалуясь, не то, оправдываясь в чём-то, но я его уже не слушал. Потом и Витька затих (задремал, что ли?)… и тут только я заметил, что все тревожащие нас звуки вокруг исчезли, и наступила тишина. Полная абсолютная тишина…

Ещё я заметил на востоке узкую розоватую полоску неба, которое из чёрного постепенно превращалась в голубовато-серое, что ли…

Незаметно светало, и теперь я уже мог ясно и отчётливо различить всех наших, несмотря на лёгкий белёсый туман, быстро и незаметно натянувший со стороны болота и резко ограничивший видимость.

Сергей сидел на прежнем своём месте, сидел всё так же молча и неподвижно… и так же, молча и неподвижно, сидела Наташа, уткнувшись лицом ему в плечо. Смотреть на них было тяжело, и я тут же отвёл взгляд и принялся рассматривать мирно почивающего Жорика.

Вот он то, что называется, и в ус не дул. Спал себе преспокойно и лишь безмятежно посапывал во сне. Там же, совсем рядом с ним, прикорнула Лерка, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в Жоркино плечо.

Ну а у самых моих ног спал-почивал Виктор свет Андреевич, и снилось ему, видно, что-то хорошее, так счастливо и безмятежно улыбался он во сне чему-то, одному ему известному.

Ленка по-прежнему сидела, крепко прижавшись к моему плечу и тоже, кажется, спала. Боясь потревожить её сон, я сидел тихо и неподвижно, не смея даже шелохнуться, хоть ноги мои затекли так, что я их почти не чувствовал…

Между тем, утреннее солнце, ещё невидимое из-за тумана, тем не менее поднималось всё выше и выше… и вот уже первый робкий лучик, насквозь пронзив белёсый туманный слой, осторожно коснулся моего лица. Этот же лучик (а, может, и другой) успел пробежать и по Ленкиному лицу, разбудив её. Ленка слабо пошевелилась, подняла голову и, повернувшись ко мне, ласково мне улыбнулась. Но улыбка её тотчас же исчезла… ибо в этот самый миг Ленка увидела Серёгу с Наташей и всё-всё вспомнила…

– Ох, Санечка! – только и проговорила она и вновь горько расплакалась, уткнувшись мне в плечо.

И тотчас же проснулся Витька.

Он открыл глаза, сел и принялся недоуменно озираться вокруг. Потом оторопело посмотрел на плачущую Ленку, тяжело вздохнул.

– Блин, ресторан приснился! – буркнул он тоскливо – Девчонки знакомые…

Я ничего ему не ответил, и Витька вновь принялся тоскливо осматриваться по сторонам.

– Н-да… Положеньице!

Следующей проснулась Лерка. Она вскинула рыжую взлохмаченную голову, быстро стрельнула взглядом туда-сюда… потом колючий взгляд её наткнулся на меня (вернее, на нас с Ленкой), и Лерка тотчас же отвернулась.

Жорка же по-прежнему спал и старательно выводил носом всё новые и новые рулады. И всё так же, по-прежнему, неподвижно и отрешённо сидел Серёга. Он уже не спал, но Наташа, уткнувшаяся ему в плечо, ещё, кажется, спала. Или делала вид, что спала…

– Ну, что делать будем? – громким шёпотом спросил Витька, пододвигаясь ко мне. – Ты хоть что-нибудь понимаешь во всей этой