Железный Ворон - Ярослав Мечников

Она смотрела не на меня. Она смотрела на моего отца.

— Пешки становятся ферзями, князь, — повторила она ледяным тоном. — Если их вовремя не убрать с доски. Или если недооценить их силу.

Её неожиданное вмешательство полностью изменило расстановку сил. Она не просто наблюдала. Она вступила в игру. На моей стороне. Или на своей собственной.

Я молчал. Слова были не нужны.

Под пристальными, ошарашенными взглядами всего Совета Родов я медленно подошёл к ней, к Анастасии. Я остановился прямо перед ней, игнорируя её разъярённого брата за её спиной.

Я посмотрел ей в глаза. Долго. Пытаясь прочитать в них ответ — что это было? Игра? Союз?

А затем я, ничего не говоря, протянул ей руку. Открытой ладонью вверх.

Это был не жест вежливости. Это был жест предложения. Приглашение. Ты сделала свой ход. Теперь мой. Ты со мной?

Весь зал затаил дыхание.

Анастасия смотрела на мою протянутую руку, потом мне в глаза. Секунда длилась вечность.

Её отец, князь Голицын, нахмурился, готовый что-то сказать. Мой «отец» застыл, как изваяние.

А она… она медленно, очень медленно, вложила свою холодную ладонь в мою.

Её пальцы были как льдинки, но рукопожатие было на удивление крепким.

В этот момент мы перестали быть просто помолвленными по приказу. Мы стали… заговорщиками. Двумя пешками, которые решили объединиться против игроков.

Я сжал её холодные пальцы. И, не отпуская её руки, повёл её за собой. Медленно, подчёркнуто торжественно, я провёл её в центр зала, где только что стоял один. Мы встали вместе, плечом к плечу, перед всем Советом. Единый фронт.

— Уважаемые родители, князья, — начал я, и мой голос был спокоен, но звенел, как натянутая струна. Ярость бурлила внутри, но снаружи я был холоден. — Мой вам совет. Совет от «невольника». От «пешки», — я вложил в это слово весь тот смысл, который вложила в него Анастасия.

Я обвёл их всех тяжёлым взглядом.

— Откройте пошире глаза. Сейчас самое время это сделать.

Я сделал паузу, наслаждаясь их недоумением.

— «Чёрные Химеры». Что вы о них слышали?

Одно это название произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Лицо князя Полонского, отца Лины, окаменело.

— Откуда… откуда ты знаешь это название? — прорычал он.

Глава рода Шуйских побледнел как полотно.

Даже ректор Разумовский подался вперёд, его маска невозмутимости дала трещину.

Мой отец и Голицын переглянулись. Они были в курсе, но не ожидали, что я вынесу это на всеобщее обсуждение.

— Откуда я знаю? — я усмехнулся безрадостной, злой усмешкой. — Пока Академия не предпринимает никаких действий, «невольнику» самому приходится разбираться с теми, кто крадёт части тел магов, студентов. Они вершат тут свои дела, создают монстров, и всё это не только замалчивается, но и игнорируется.

Я обвёл их всех тяжёлым взглядом. Я хотел рассказать про Шуйского, про то, что видел его труп, но не мог. Это бы неминуемо подставило Лину и Дамиана. Нужно было действовать тоньше.

Я повернулся к своему «отцу».

— Отец. Я «благодарен» тебе за твою «заботу» обо мне. До сих пор не могу понять, связана ли эта забота с пробудившимся во мне даром или с твоей любовью ко мне, но… — я выдержал паузу, и мой голос стал твёрдым, как сталь. — … это моё решение. Как бы вам всем ни казалось, что я не вправе принимать никакие решения за себя. Я не намерен сидеть здесь, в заточении.

Ярость, холодная и чистая, вспыхнула в моих глазах.

— Помимо этого, мне нужен доступ к книгам. К Высшей магии. Потенциал, который бурлит во мне, — его нужно кормить. Он голоден. Очень голоден.

Я сделал шаг вперёд, всё ещё держа руку Анастасии, превращая нас в единый, неразрывный центр этой сцены.

— Отныне мне нужна ясность. Определённость. Понимание. Мне нужно, чтобы со мной считались. И не только со мной, — я посмотрел на Анастасию, а потом снова на Совет, — но и с моей будущей женой. Вы сами организовали эту помолвку. Два Великих Рода теперь вместе. И мы не будем сидеть в клетке, пока у нас под носом творится такая грязь.

Я замолчал, бросив им этот ультиматум. Я требовал не просто свободы. Я требовал знаний, власти и уважения. Я требовал признать мой новый статус.

В зале повисла мёртвая тишина. Члены Совета смотрели на меня, ошарашенные моей наглостью.

Первым дар речи обрёл князь Голицын.

— Да как ты смеешь… — начал он, побагровев от гнева.

Но его прервал мой отец.

— Молчать, Голицын.

Дмитрий Воронцов смотрел на меня. Не на сына. Не на пешку. Он смотрел на… соперника. Или на новый, непонятный ему инструмент. В его глазах впервые за всё время я увидел не холодный расчёт, а… интерес. Хищный, опасный, но интерес.

— Доступ к Высшей магии? — переспросил он тихо. — Ты понимаешь, о чём просишь? Это может тебя убить.

— Прозябание в этой клетке убьёт меня быстрее, — парировал я.

Он молчал ещё несколько долгих секунд. А потом медленно, очень медленно, кивнул.

— Хорошо, — сказал он. И это слово прозвучало как приговор и как обещание одновременно. — Ты получишь то, что просишь. И доступ. И свободу передвижения по Академии. Но с одним условием.

Он посмотрел на меня, потом на Анастасию.

— Вы оба. Вместе. Займётесь расследованием дела «Химер». Официально. С полномочиями от Совета. Это будет ваша первая совместная задача. Докажите, что вы чего-то стоите. Или погибните, пытаясь.

Он бросил нас в самое пекло. Вместе.

Студенты расследуют дело «Химер»⁈ В голове не укладывается. Мысль была абсурдной. Он не просто дал мне то, что я просил. Он дал мне верёвку и предложил самому сделать из неё либо лестницу наверх, либо петлю для своей шеи.

Но внешне я оставался спокоен. Я посмотрел на своего отца, затем на весь Совет.

— Благодарю, — сказал я просто и отчётливо.

И поклонился. Не как слуга. А как равный, принимающий условия сделки.

Я ещё раз обвёл взглядом все лица.

Лицо ректора, непроницаемое, но в глубине его глаз я видел тень… одобрения.

Лицо князя Голицына, искажённое от ярости и бессилия.

Лицо князя Полонского, суровое и задумчивое.

Лицо моего отца, холодное, расчётливое, но теперь с ноткой хищного интереса.

И лицо Анастасии. Она стояла рядом, и я всё ещё держал её руку. Она не смотрела ни на кого. Она смотрела