Застрявший в Ревущем лабиринте - Антон Викторович Текшин

— Я сказал, не нужно!

Терминатор надавил массой, сдвинув меня в сторону как табуретку, и одновременно топнул ногой. Не дёрни Двойка нашу целительницу на себя, схватив девчонку подмышками, для той всё закончилось бы плачевно. Стальная лапа продавила даже крепкую инквизиторскую кирасу. Так что двояко интерпретировать этот жест нельзя — Старый хотел избавиться от раненой. Шест с Молотильщиком рывком переместились к нему за спину со вскинутым оружием, и только мой окрик их остановил.

— Прекрати дурить! — предпринял я последнюю попытку достучаться до спятившего робота. — Иначе пожалеешь!

Но с тем же успехом можно уговаривать стальной капкан не захлопываться на твоей ноге. Робот попытался вырвать руку, и у него это бы непременно получилось, не шарахни я его от всей души. Деваться некуда, с его силой и скоростью. Скелета тряхнуло, зашевелив даже парализованные пальцы, а перед глазами снова вспыхнули непрозрачные слова:

Внимание! Зафиксирована попытка физического воздействия на оператора! Немедленно прекратите конфликт!

Что ж, сказано — сделано. Я прикрикнул на бойцов и отпустил когтистую руку, отступив от Старого на всякий случай. Ещё не хватало, чтобы тут всех припечатало. Только непонятно, кто из нас тот самый оператор, которого нельзя трогать…

Скелет, к слову, проторчал примороженным намного дольше, чем ревун. Так что переживал я зря — шокер вполне годился для нейтрализации механоидов. Не вмешайся защитные протоколы бункера, лежал бы сейчас дуралей грудой искорёженного металла. Уж Молотильщика учить не надо, да и моя сабля весьма смертоносна для мелких деталей и проводки. А беречь его и дальше отпал всякий смысл.

Наконец, робот повернул ко мне шестигранную голову, уставившись всеми тремя окулярами. А затем внезапно проскрипел:

— Как ты… ещё жив?

Глава 25

— Ма-а-ам! У нас тут холодильник разговаривает!

Мой крик, наверное, слышали даже на первом этаже. Хотя мы теперь жили на двенадцатом, с шикарным видом на центр столицы. После стылого, мокрого и такого родного Петербурга она воспринималась не иначе как южным курортом. По крайней мере, пока не треснули первые заморозки.

Сейчас же на дворе стояло душное лето. Я первое время пытался высматривать из окна Кремль, ещё не зная, что тот расположен в другой стороне.

— Господи, Алёшка, напугал! — с укором выдохнула мама, заглянув на кухню. — Чего орёшь?

— Холодильник, — куда тише повторил я, кивнув на виновника переполоха.

Целую секунду царила воистину МХАТовская тишина, которую прервал насквозь электронный голос:

— Пожалуйста. Закройте. Дверцу.

— Вот, слышишь⁈

Моему торжеству не было предела, но мама лишь устало повела плечами. Кажется, после нашего переезда она ещё больше исхудала, хотя питались мы очень хорошо. Под васильковыми глазами, в которые когда-то давно влюбился отец, проявились тёмные круги. Столица будто питалась её силами.

— Ну и закрой, он же размораживается.

Я уже и забыл, зачем туда полез, поэтому чисто механически хлопнул дверцей. Холодильник привезли только вчера, и он даже пах необычно. Свежим пластиком, металлом и чем-то едва уловимым. Новизной техники.

— Мам, ну ты представляешь, холодильник!

— Вижу, Алёш, — вздохнула она. — Скоро и утюги с пылесосами заговорят, а вот люди разучатся общаться. Будут сидеть безвылазно у своих телевизоров и компьютеров…

— Компьютер это хорошо! — не согласился я, рассчитывая получить его на день рождения.

В классе только и разговоров было, кто во что играл. Отец не позволял приближаться к своему чёрному монстру, что стоял в кабинете, поэтому пока что приходилось лишь облизываться на рассказы приятелей. А те уж перед новеньким старались изо всех сил.

— А книги лучше! — заявила мама. — У тебя целый список на лето, кстати говоря.

— Да половину прочитал уже, — беспечно отмахнулся я. — Там фигня осталась…

— Алексей!

А вот этот возглас не сулил ничего хорошего. На кухне сразу повеяло стужей, куда там холодильнику. Тут как минимум, рефрижератор. Дизельный.

— Ой, мам, прости!

— Смотрю, ты уже понабрался местных словечек…

По мне, и в культурном Питере могли так закрутить, что уши в трубочку сворачивались, но свои наблюдения я решил оставить при себе. Не хотелось расстраивать единственного любимого человека ещё больше.

Отец… Ну, он просто был. Где-то там, у себя. Нас он посещал редко, мог вообще не ночевать дома. В такие дни мама ещё больше переживала, вздрагивая от любого звонка в дверь или по телефону. У нас уже появились мобильные, но стационарный аппарат всё ещё стоял на журнальном столике. Здоровенный такой, увесистый и холодный на ощупь. Кажется, мы привезли его с собой, оставив дома куда более важные вещи.

Наверное, это было единственное напоминание о прошлой работе отца, потому что у всех его сослуживцев стояли такие же. Сам я этого не помню, мама как-то проговорилась. А потом, на следующую ночь, я застал её в ванной всю в слезах с мокрой отцовской рубашкой, которую она безуспешно пыталась отстирать. На белоснежной ткани ярко выделялись красные подтёки — от маленьких точек до странных продолговатых пятен. Лишь спустя долгое время до меня дошло, что это были следы от пальцев. Такие вот отпечатки.

Что тут скажешь, бизнес — дело непростое.

Сам отец тогда благополучно дрых в спальне, вернувшись за полночь, и случившееся никак не комментировал.

Возможно, я смог бы его понять и простить, приди он на её похороны несколько лет спустя. Увы, нашлись дела поважнее, однако могилу он всё-таки посещал. В одиночестве. Мне об этом зачем-то сообщили, хотя в тот день я похоронил обоих. И плевать, что второй родитель до сих пор числился живым…

— … бога-душу-мать! — на одном дыхании выдала ошарашенная Двойка, прервав нахлынувшие на меня воспоминания. — Чего ж ты, сука, раньше-то молчал⁈

Интересно, что мама сказала бы, увидев мою синекожую подругу? Помнится, в детстве я всерьёз мечтал встретить инопланетянку, потому что земляне мне казались ужасно скучными. Хотелось улететь от них как можно дальше. Что взять с ребёнка…

Мечты сбываются совсем не так, как бы нам хотелось.

Экзотическая внешность полукровки маму точно бы не впечатлила, а вот жуткая невоспитанность и нездоровая тяга к спиртному — другое дело. Ну, какой сын, такие и друзья, ничего не поделаешь.

Робот проигнорировал возглас мечницы, ожидая моего ответа. Пауза затягивалась, словно удавка на шее висельника.

— Наверное, мне просто повезло, — пожал я плечами. — А по плану мы уже должны были умереть?

— Только не со мной, —