Ясное сердце - Кейт Ченли

Он же вернется, правда? Он сказал, что любит меня.

Во мне сражаются голос чувств и голос разума, грозя разорвать меня надвое. Со временем я погружаюсь в неспокойный сон.

Проходят дни, а я все жду. Джие не возвращается.

Глава тридцать вторая

– Ты выиграла, – признаю я.

Юнли убирает фигурки с доски и озадаченно смотрит на меня:

– Это моя первая победа над тобой, но я не чувствую своей заслуги. Ты кажешься грустной и рассеянной.

Я не хочу жаловаться, но она моя лучшая подруга, и я должна ей доверять, а не скрывать свои чувства.

– Несколько дней назад Джие признался мне в любви.

Юнли округляет глаза:

– И что потом?

Я пересказываю ей все в деталях.

– С тех пор он больше не приходил…

Мой голос обрывается, и я закусываю губу.

– Ну он как ребенок! – восклицает Юнли. – Не переживай, рано или поздно он придет в чувство. Да и к тому же у него, наверное, сейчас много дел.

– Конечно, – соглашаюсь я, радуясь возможности сменить тему. – Кстати, о делах. Как прошел допрос Лонгзо?

– Лонгзо утверждает, что ни он, ни Хансинь никак не замешаны в нападении на лагерь на Элитной охоте. Что им не было никакой выгоды от бессмысленного кровопролития и кто-то другой, вероятно, воспользовался магией портала.

– Он что-то упоминал о Кае или Рене? – спрашиваю я, нервно ерзая на месте.

– Лонгзо отрицает какую-либо связь с кем-либо из принцев. Но он не раскрыл местонахождение Хансиня, даже под пытками.

Я понимаю, что этого не избежать, но от слова «пытки» меня передергивает.

– Глава королевской охраны Ван следил за допросом. Джие считает, что пытки приведут лишь к лживым признаниям. Рен умолял отца позволить Лонгзо отдохнуть от мучений и вызвался поговорить с ним в надежде вытянуть из него правду без физических увечий.

Гнусный мерзавец вновь притворяется добрым и сострадательным. Меня пытали три дня подряд, и это его ни капли не смутило.

– Рен регулярно разговаривает с Лонгзо, и ему уже что-то удалось выяснить, – продолжает Юнли.

– Как знать, что на самом деле там происходит? Наверное, Рен следит за тем, чтобы никто не мог на него донести.

– Глава королевской охраны Ван присутствует при допросах по просьбе самого Рена. Джие тоже приходит почти всегда. Они сразу заметят нечистую игру.

– Я все еще считаю, что за нападением стоит Рен, – говорю я, но Юнли ничего не отвечает, и во мне закипает раздражение, как вода в чайнике. Почему никто не видит истинное лицо жестокого интригана за маской? –  Надо было проверить его левую руку, – ворчу я. – Бьюсь об заклад, на самом деле она здоровая.

– Перевязку уже сняли, но рука еще замотана бинтами, поскольку он еще оправляется от ранения, – говорит Юнли и ласково касается моего плеча. – Ты слишком перенервничала, Миньсин. Когда Хансиня поймают, вскроется вся правда. Лонгзо не смеет обвинять принцев из-за своего низкого статуса, но Хансиня ничто не остановит.

Настроение у меня слегка поднимается. Она права. Надо проявить терпение.

Уже позже, по пути домой, я обдумываю слова Лонгзо о том, что его хозяину нет выгоды от этого кровопролития. Мне и впрямь пока не найти ответа, что выиграл бы Хансинь от сотрудничества с Реном. Вдруг его телохранитель говорит правду и старейшина здесь ни при чем? Но если он невиновен, зачем скрываться? Рейфень не желает войны с южными соседями, поэтому не стал бы пытать уважаемого посла и для наказания за преступление должен был бы предоставить совету старейшин весомые доказательства.

Так чего боится старейшина?

Стук копыт прерывает мои мысли. Я выглядываю в окошко экипажа и вижу компанию молодых людей на лошадях, которые направляются во дворец.

Джие едет на Небесном Танцоре в сопровождении Яо и других аристократов. Мое сердце начинает колотиться быстрее.

Я улыбаюсь и машу Джие, и он поворачивается, но, завидев меня, удивленно вскидывает бровь. Его лицо принимает безразличное выражение, и он спешит уехать прочь.

Я бледнею, и голова идет кругом.

– Вы в порядке, госпожа? – пугается Маи.

– Да, – хриплю я, хотя на самом деле это не так. В меня словно вонзили кинжал, и по душе расплывается болезненная пустота.

Мне некого винить, кроме самой себя. Не следовало никому давать власть над своим сердцем. Но я поддалась желанию быть любимой.

Давно пора вновь оградить сердце клеткой и выбросить ключ.

* * *

– Ваш экипаж готов, – говорит Фэй, держа под рукой сверток из нескольких слоев ткани.

Мы собираемся выехать за город, чтобы похоронить рог куи глубоко в лесу. Конечно, следовало сделать это раньше, но мне мешали наблюдательные стражники Джие, и потом я была отвлечена сердечной болью.

Я надеваю мантию и собираюсь выйти из спальни, когда ко мне забегает Маи с большими от страха глазами.

– К нам приехали принц Джие и принц Рен, и с ними глашатай королевских указов. От вас требуют немедленно его выслушать.

Внутри у меня все сжимается. В большинстве случаев королевский указ не сулит ничего хорошего. Но почему с глашатаем приехали принцы?

– Спрячь его как следует, – шепчу я Фэй, и она сразу понимает, о чем речь.

Я выбегаю в прихожую вместе с Маи. Там уже все собрались. Мама хватает меня за руку и шепчет, вся белая от тревоги:

– Синьар!

Глашатай смотрит на нас непринужденным взглядом. Джие стоит у входа, сцепив руки за спиной, поджав губы и сведя брови. Рен выглядит безмятежным, как озеро в зимнее утро, но под маской читается злорадная ухмылка.

Я буквально горю от волнения, и жуткая аура вокруг Рена разрослась настолько, что едва ли не душит меня. С ним происходит нечто слишком странное, слишком ненормальное.

– Выслушайте королевский приказ, Лю Миньсин, – требует глашатай.

Хотя он предназначен лишь для меня, на колени встают все жители нашего дома.

– По благословению небес я, король Рейфень, приказываю задержать Лю Миньсин и немедленно арестовать за участие в замысле по убийству короля.

Я так поражена, что мне даже не до страха. Замысел по убийству короля?!

Мамин голос выводит меня из забытья:

– Как жительница Дачжоу, я искренне верю в справедливость и здравое суждение его величества. Прошу, скажите, на чем основаны эти обвинения?

Глашатай щурится. Ставить под вопрос указы короля не положено. Маму вполне могут посадить в тюрьму за такое нахальство. Я спешно поднимаюсь, чтобы попросить за нее прощения прежде, чем глашатай успеет ответить, но тут Рен поднимает руку, заставляя всех замолкнуть.