Янтарная гавань - Виолетта Орлова

садись сам! – вдруг рявкнул Кирим, и лицо его исказилось от неконтролируемой ярости. Только сейчас в нем проявились черты настоящего армута – несдержанного и жестокого; и как мало было в этих уродливо сморщенных в гневе чертах от прежнего благородного Оленя!

Артур тоже вспылил. Его пронзительные голубые глаза скрестились с другими, карими, в безмолвном поединке. Тиллита уже давно перестала плакать; она только с детским недоумением смотрела, как к ним приближаются охотники, гадко ухмыляясь.

– Я все равно без нее никуда не поеду! – с остервенением прорычал Артур, надвигаясь на своего приятеля. Праздные прохожие стали изумленно коситься в их сторону, подозревая, что сейчас начнется нешуточная перепалка.

– Значит, умрешь и сам! – в сердцах воскликнул Кирим, не помня себя. Ярость и неожиданный прилив гордости настолько заглушили в нем все дружеские чувства, что он даже на мгновение забыл, как совсем недавно пылко клялся Артуру в вечной дружбе. Юный армут хотел было вскочить на своего прекрасного белого коня и поскакать прочь, но вдруг он неожиданно замер. Его остановила последующая реплика друга.

– А ты… Оставайся тогда на всю жизнь Лэком! Своего имени ты недостоин! – отчетливо произнес вдруг Артур, с пренебрежением сплюнув на землю. Услышав только эти слова, юноша страшно побледнел, став на мгновение неотличимым по цвету кожи от своего коня. Мелкая дрожь пробежала по всему его телу, он, не помня себя, обернул свое бледное лицо к Артуру. В этот момент казалось, что он сейчас достанет из-за пазухи армутский кинжал и, недолго думая, вонзит его в сердце того, кого он так искренне и преданно любил. Но вот в воздухе что-то просвистело.

– Ах, стрела! – все с тем же детским изумлением воскликнула Тиллита и вдруг бросилась к Кириму, загораживая армута своим худым, изможденным телом. Изобразив в воздухе красивую дугу, смертоносное орудие промчалось вперед, устремляясь в сторону отважной девушки. Еще одно мгновение – и стрела с отвратительным хрустом насквозь пробила ее по-девичьи хрупкое плечо. Тиллита надрывно вскрикнула и стала заваливаться на Кирима. Артур в отчаянии наблюдал за происходящим. Он как будто бы на время оцепенел и совершенно потерял способность двигаться. Кирим же в один миг схватил девушку за талию и посадил ее на коня. Затем и он вскочил на его спину, придерживая свою драгоценную ношу от падения.

– Давай, быстрее! – властно приказал юный армут Артуру, и тот тоже вскочил на лошадь, правда, куда более неуклюже, нежели Кирим.

– Анка, скачи во весь опор! – проговорил армут верному коню, затем тихо прошептал что-то ему на ухо, и они галопом устремились вперед, оставляя позади себя удивленных людей и осклабившихся от ненависти охотников. Артур, не привыкший к такому быстрому передвижению на лошади, чуть покачнулся в сторону.

– Держись за меня! – крикнул ему Кирим, и юноша послушно последовал его совету. Быстроногое животное неслось, как, наверное, никогда ранее в своей жизни, ну а может, так просто казалось Артуру, который уже мечтал о том, чтобы их путешествие поскорее закончилось. Норовистый конь словно собирал под собой все ямы, кочки и неровности дороги, отчего юноше казалось, будто все части его тела сейчас разлетятся в разные стороны, подобно камешкам, изредка встречавшимся на их пути.

Преследователи остались уже далеко позади, и в каком-то смысле беглецы были спасены. Только белая спина лошади окрасилась в яркий алый цвет. Тиллита, верно, была без чувств; она обмякла в сильных руках Кирима, позволяя своему бывшему рабу управлять лошадью.

– Мы ищем табиба! – загадочно прокричал в воздух Кирим, однако Артур не понял его. Должно быть, это какой-то его знакомый, может, врач. И правда, беглецы прискакали вовсе не к своим друзьям, а остановились перед каким-то невероятно грязным, засаленным хабитом. Юный армут остановил коня, бережно спустил вниз девушку и без лишних слов понес ее в шатер.

– Имал, Имал! – громко взывал он, покуда, наконец, входная ширма не отодвинулась в сторону и оттуда не выглянула чья-то заспанная голова.

– Нужна помощь, срочно! Ее ранили охотники! – быстро проговорил Кирим, кивая на лежавшую на его руках бесчувственную девушку. Из плеча пострадавшей угрожающе торчала стрела, напоминая о только что свершившемся возмездии. Человек, которого юный армут не так давно именовал табибом, кратко кивнул головой и помог занести девушку в шатер. Кирим сначала прошел внутрь, однако спустя несколько минут вышел на улицу. Артур продолжал сидеть на лошади, пытаясь как-то прийти в себя. Затем он соскочил с ее спины и хотел было в волнении устремиться внутрь хабита достопочтенного Имала, однако почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо.

Клипсянин обернулся и встретился со страшно бледным лицом своего друга. Только сейчас, когда первая опасность миновала, армут начал осознавать произошедшее. Его грудь нервно вздымалась, будто он вместо коня тащил всех сюда на собственной спине. Губы гордого юноши дрожали, и он все силился что-то произнести, однако рот не слушался своего хозяина.

– Во второй раз… Во второй раз… – наконец прошептал бедный армут, всячески пытаясь остановить слезы, которые уже появились в уголках его красивых выразительных глаз. Он вновь напоминал оленя или грациозную лань, которые водятся в армутских степях. Спазм перехватил ему горло, но он, поборов себя, произнес:

– Во второй раз я прошу у тебя прощения. Сможешь ли ты, мой добрый верный друг, простить меня?

Артур ласково улыбнулся Кириму.

– А потом… Потом я должен добиться прощения у нее. Если, конечно, она выживет, ведь стрела была отравлена! Ах, ты видел, Артур, она спасла меня! Спасла! Загородила собой, как своего друга! А я, я! – юноша в отчаянии замолчал, и по его щекам все-таки потекли слезы.

– Кирим, она тоже, несомненно, простит тебя, – тихо утешил своего друга Артур. – Она изменилась.

– Она изменилась, а вот я – совсем нет. Я действительно остался тем же низким и подлым Лэком, способным на все, что угодно, ради своей шкуры!

– Ах, Кирим. Сколько раз нам с тобой еще предстоит оступиться? Бессметное множество. Но это не помешает стремиться к чему-то более высокому, благородному, честному, доброму! Жизнь ведь на это и дается.

– Я отдам табибу все свои сбережения, только пусть она живет! Пусть живет! – запальчиво, в каком-то слепом отчаянии воскликнул Кирим. – Ты веришь, мне сейчас ничего не жалко, даже своей жизни! Мне кажется, если она умрет, умру и я сам…

Друзья с грустью замолчали. Ни один из них не был наверняка убежден в том, что отважную девушку удастся спасти. Однако они верили в это всей силой своих юных и страстных сердец.

Глава 13 Всякое животное любит подобное себе