Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– Ты обманывал всех нас, когда предлагал идти за тобой. Ты обещал нам, что мы будем бороться с произволом богачей, а вместо этого притащил сюда змею подколодную! Лучше бы я просто воровал у всех подряд, чем поверил в твои россказни! Ты низкий и мерзкий; и пусть я не могу убить тебя сам, но это сделают за меня другие, – ядовито проговорил Паприка, выходя из хабита.

– Если перешагнешь порог этого жилища, то можешь уже никогда не возвращаться! – зло взвизгнула Шафран, однако Паприка лишь язвительно усмехнулся.

– Женщина, я тебя не слушаю, ты ум потеряла от этого слащавого степного беркута, готова сделать все по его слову. Однако это неправильно. Кто еще со мной? Перец, Тмин, Орех? Ребята, вы по-прежнему хотите оставаться здесь, зная о том, что по соседству лежит ядовитая кобра? Та, которая должна была сегодня сдохнуть от справедливой руки охотника?

От группы ребят, сидевших у костра, отделилась добрая половина, может, даже больше. Как ни странно, но многих убедили гневные слова Паприки.

– Мы вновь присоединимся к нашим братьям, если, конечно, те примут нас обратно. Мы расскажем им все, и берегись, Кирим! И тебя, и твой дом ждет большая беда! Охотники придут за тобой, они все узнают! – угрожающе вымолвил Паприка напоследок и широким шагом вышел из хабита. За ним робко семенили другие ребята, напоминая маленьких утят, бегущих за своей мамашей.

Кирим с потаенной грустью проводил взглядом бывших последователей. На сердце у него было тяжело.

– Ах, они все расскажут о произошедшем… Тебя ждет большая беда, Кирим! – взволнованно проговорила Шафран, невольно прильнув к юноше всем телом. Чеснок, который остался в шатре, с какой-то детской обидой смотрел на своих друзей.

– Почему они ушли? Ну почему? – с тоской спрашивал он, однако мальчику никто не отвечал.

– Что теперь делать? – сокрушенно проговорил, наконец, Кирим, не глядя ни на кого и как бы адресуя свой вопрос в пустоту. Его маленькая империя разрушалась у него на глазах; он принес на своих руках к себе в шатер врага, проявив сострадание и человеколюбие. Предал ли он этим своих сообщников? Да, в какой-то степени. Однако что здесь являлось более важным? Одобрение друзей или спасение жизни человека, на самом деле не такого уж и плохого, а напротив, даже куда более высокого по своим нравственным качествам, чем все они, вместе взятые? Что важнее? Сострадание к ближнему или идея борьбы с богачами, которая ранее казалась такой привлекательной Кириму?

Друзья Артура молчали; они тоже были подавлены всеобщей атмосферой. Тин, правда, тихо, без слов, пожал руку Артуру, когда тот сел рядом с ними у костра. Диана ничего не говорила, и все время была ужасно холодна. Взгляд ее пылающих серых глаз сосредоточился на оранжевых языках пламени, словно и не было сейчас ничего важнее, кроме как созерцать догорающий костер.

Шафран с грустью смотрела на Кирима: казалось, рыжеволосая армутка всем сердцем сопереживает другу. Она напоминала львицу, готовую безжалостно растерзать всех вокруг, чтобы спасти своего детеныша.

– Я знаю, что делать! – вдруг решительным голосом проговорила она.

– И что же? – уныло и безо всякого интереса спросил несостоявшийся предводитель воров.

– Мы должны избавиться от нее сейчас, чтобы не навлечь на себя гнев охотников, – уверенно сказала Шафран.

– Нет! – в один голос выкрикнули Кирим и Артур.

– Ах, Шафран, ты разве не поняла, что она спасла мне жизнь? Меня бы уже не было сейчас, если бы не ее защита. Я обязан на коленях вымаливать у нее прощение за то, что сперва хотел отказать ей в помощи…

– Вновь встанешь на колени перед своей бывшей госпожой? Как это отвратительно и низко! Признаюсь, я была о тебе лучшего мнения! – презрительно прошипела Шафран, однако Кирим, подойдя к ней совсем близко, угрожающе проговорил:

– Молчи, раз не знаешь, о чем говоришь! Если тебе так хочется, уходи вслед за Паприкой и остальными. Однако если я снова услышу от тебя что-то подобное, клянусь, я надаю тебе пощечин, и рука моя не дрогнет от мысли, что я бью женщину!

Шафран сильно побледнела и как бы в испуге отшатнулась от него.

– Кирим, я ведь хочу помочь! Меня действительно волнует твоя судьба!

– Тогда предложи что-нибудь поумнее, нежели убивать Тилли.

Шафран резко откинула со лба рыжие кудри; было видно, что она находится в полной растерянности. Однако все, находящиеся в помещении, непременно были уверены в том, что именно за Шафран останется последнее слово, и именно она должна придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

– Охотники знают, кто помешал им осуществить задуманное. Артуру тоже угрожает нешуточная опасность, – медленно начала она. – Если уж ты так хочешь спасти Тиллиту, я не буду противиться твоему решению, хоть и считаю, что она должна получить по заслугам. С другой стороны, по твоим словам, она спасла тебя, значит, уже за один этот поступок я должна быть ей благодарна. Пусть так. Что касается твоих друзей… Если ты и вправду хочешь им помочь, то лучше обезопасить их. На время они должны покинуть гостеприимные стены твоего хабита.

– Но где же мы будем? – робко пропищал Даниел, который был настолько подавлен от всех произошедших событий, что до сих пор еще не сказал ни слова.

– Может, нам тогда вообще уйти из Мира чудес? – предложил Артур. – Хотя мы так и не получили того, что хотели. Мы ведь намеревались добыть пропуск в Тимпатру и найти сестру Тода, и потом самого Алана…

– После той заварухи, что ты учинил, разве может идти речь о моей сестре или еще о ком-то другом? – вдруг с какой-то особенной злостью проговорил Тод. – Если бы ты не был моим другом, клянусь, я бы прямо сейчас устроил тебе взбучку!

– Тод, я не знал, что так выйдет… Мне казалось, что я должен предупредить Тилли и Карма, поскольку в противном случае их бы безжалостно убили… – тихо проговорил Артур.

– Ты поступил благородно, хоть я и не совсем понимаю твоих рассуждений, – вдруг вступилась за него Шафран. – Я думаю, мы сможем все устроить наилучшим образом. Послушайте сперва, что я предлагаю. Если вы хотите спасти Тиллиту, то вам нельзя сейчас совсем уходить из города. Кто тогда присмотрит за ней? Видно, что она серьезно больна, а тяготы долгого пути, безо всяких сомнений, не пойдут ей на пользу…

– Я уже говорил, что ее ранили отравленной стрелой! – вставил Кирим.

– Что ж… Тогда, боюсь, она не переживет и этот день! – убежденно произнесла Шафран.

– Табиб сказал, что