Первый альянс - Алексей Александрович Иванов

Человек — зверь умный и упрямый. Если жизнь прижмёт — кто-нибудь обязательно найдёт лазейку, просочится мимо любого кордона, скроется от мобильного патруля, обойдёт секреты. А достаточно одного заражённого, избежавшего силков и добравшегося до «чистого» поселения — и вот через несколько дней у нас новый очаг, новые заражённые и мертвецы.

— Это люди! Живые люди! — отрывисто прорычал Тьерн Готмал, ловя воздух короткими, судорожными глотками, словно зверь, загнанный в угол.

— Они обречены! — холодно отозвался я.

Формально не все, смертность от изумрудной чумы где-то семьдесят процентов. То есть на сотню человек будет тридцать выживших. Но и эти тридцать выживших — источник угрозы. Изумрудная чума коварна, словно фольх, борющийся за место в фольхстаге. Минимум половина из выживших — разносчики болезни. И останутся таковыми ещё где-то месяц. Остальные получат полный иммунитет от чумы. И в селение найдётся несколько человек вроде меня, на которых изумрудная чума и не действует вовсе, словно не замечает. Проблема в том, что мы и в прошлом-будущем так и не научились точно отделать «зёрна» от «плевел».

Иногда человек проходил все проверки не каких-то там врачей, а полноценных целителей, для которых тело человека со всеми его болячками, словно открытая книга. И оказывался переносчиком болезни.

Так что единственный идеальный метод проверки — это время… и очистительное пламя.

В чём проблема плотно обложить заражённые поселения и дождаться, пока заболевшие не умрут или не выздоровеют? Проблема в людях! В риске, что что-то пойдёт не так. А оно пойдёт, это я так же видел.

Послушно сидеть, уповая лишь на милость богов, заболевшие не будут. Если позабыть про последнюю фазу чумы, когда больные становятся особенно активными, есть ещё и банальная психология. Страх болезни погонит прочь тех, кто думает, что здоров. А желание обмануть смерть сдвинет и тех, кто уже заразился. И чума пойдёт дальше, от селения к селению, от города к городу. Никакие увещевания и карантинные посты тут не помогут. В прошлом-будущем пытались играть в полную изоляцию, давали карантинным отрядам право стрелять на поражение, это помогало, но слабо — чума всегда находила лазейку. Зачастую её новыми жертвами становились именно латники карантинных отрядов.

Люди везде и всегда люди. Их можно обмануть, соблазнить, купить, надавить на жалость. Это было не редкостью и в том прошлом-будущем, когда смертельная опасность болезни стала очевидной, что уж говорить об этом?

Маркграф Готмал и его люди ещё просто не понимают, с чем столкнулись. Что полумеры не помогут. Это я своими глазами наблюдал, как болезнь пожаром расползается по империи. И только чрезвычайные, жестокие меры смогли замедлить её победное шествие. А там и островитяне с вакциной подоспели. У людей маркграфа Готмал такого опыта нет. Ни у кого нет!

Так что моё предложение жестоко. Возможно, бесчеловечно. Но это единственный разумный выход! Особенно сейчас, когда всё не зашло слишком далеко.

Иногда приходится пожертвовать тысячами, чтобы спасти сотни тысяч.

Врач отсекает поражённую гангреной конечность не из природной жестокости, желания помучить пациента, сделать его калекой, а для спасения жизни.

Задавив эпидемию в зародыше, мы не одержим полную и окончательную победу. Но выиграем ещё немного времени! Островитянам и древолюбам придется искать новое место для нанесения удара и тщательней готовиться. А это дело отнюдь не одного дня и даже не декады. Тем более к такому быстрому развитию событий они были не готовы.

И чем больше времени мы выиграем, тем выше шанс, что к моменту новой вспышки чумы у нас на руках окажется оружие против болезни.

Тьерн Готмал постоял немного, сжимая и разжимая кулаки и буравя меня яростным взглядом, а затем внезапно резко успокоился.

— Твой план полное дерьмо, Гарн! — отрезал он. — Я не стану истреблять своих людей. Усилить карантинные посты и патрули значит, — пробормотал он, потирая подбородок.

— Так вы не спасёте жизни, а лишь увеличите число жертв, — раздражённо бросил я и мрачно предрек: — Сегодня вам кажется, что уничтожить восемь селений со всеми жителями — это очень жестоко. Но завтра мы будем решать, стоит ли уничтожить десять селений и пару городков. А послезавтра в огне придётся спалить всю провинцию.

Не люблю быть пророком, но на что я, собственно, рассчитывал? Не пуганые они ещё. Не понимают. Это не их вина, а беда.

Тьерн Готмал ничего не сказал, но взгляды собравшихся в шатре магов и офицеров могли убивать.

— Что за шум, а драки нет? — поинтересовался знакомый голос.

В открытую дверь шагнул третий принц, приведя с собой очередную толпу свитских, из-за чего места во временном кабинете маркграфа стало резко не хватать.

— Ваше Высочество, — на правах хозяина, поприветствовал его Тьерн Готмал. — Несмотря на прискорбные обстоятельства нашей встречи, рад приветствовать вас на землях Южной марки.

— Оставим все эти придворные расшаркивания, маркграф, — отмахнулся Ронг Олн. — Я слышал проникновенную речь маркграфа Велька. — Всё настолько плохо?

Он внимательно посмотрел на меня, а затем на отца Дэи.

— Мы справимся! — сурово заверил его Тьерн Готмал. — Без чрезмерных мер! Строгого карантина будет более чем достаточно.

Я бы искренне пожелал ему удачи. Но точно знаю — не поможет. Так зачем зазря сотрясать воздух?

Если он беспокоится, что третий принц прислушается к моему жестокому совету, то напрасно. Император мог бы. Суману Второму терять нечего — одной ногой в могиле. А Ронгу Олну нужно думать о будущих выборах, которые последуют после смерти отца. И слава убийцы невинных ему в этом не поможет. Изумрудная чума? Для большей части империи это угроза пока что эфемерная. Славу спасителя империи на этом не заработать… в отличие от славы кровожадного палача. Безвинно истребленных жителей предгорных селений точно запомнят. Слухи пойдут, обрастая самыми дикими подробностями. Да и сторонники первого принца, если не сам Сандор Олн, помогут раздуть пожар слухов, чтобы искры во все стороны летели.

Конечно, выбирать императора будут фольхи Верховной палаты, но и мнение толпы лучше не игнорировать. Так ведь и до бунта недалеко. Да и про не определившихся маркграфов пограничья забывать не стоит.

Тот же Тьерн Готмал. Будет ли он благодарен третьему принцу, если тот поддержит мое жестокое предложение? Не затаит ли камень за пазухой?

Большая политика — это одна большая куча дерьма.

— Ваше Сиятельство, — переходя на официальный тон, Тьерн Готмал вновь повернулся ко мне. — Я помню наши беседы во время полёта. Мне нужно два дня, чтобы подготовить всё необходимое.

Хоть что-то. В одиночку Энно