Моя обитель - Эмили Ли

– Джей… не надо… ошибка… – она пятилась назад.

Больше сказать ничего не успела. Он зашел в комнату, захлопнул за собой дверь, прижал Эвелин к стене, лишая возможных путей к отступлению, и впился в губы жадным поцелуем. Она жарко ответила на поцелуй, обвила его шею руками, забывая, почему собиралась держаться от него подальше.

– Эвен… – прошептал он ей в губы.

Желание коснуться его обнаженной кожи причиняло практически физическую боль. Эвелин стала стягивать с него куртку, но он перехватил инициативу и быстро скинул с себя куртку, гольф и рванул висящий на груди медальон. Цепочка порвалась, железное изделие упало на пол. Следом последовала и её куртка с рубашкой. Эвелин отстранилась, чтобы иметь возможность посмотреть на него, коснуться поцелуем плеч, провести рукой по его животу. Но у него были свои планы, он снова прижал её к стене, жадно, отчаянно целуя, не давая сделать вдох. А затем спустился дорожкой быстрых нетерпеливых поцелуев по шее ниже к груди. Губы захватили в плен сосок, дразня языком, рисуя с нажимом круги, вызывая ещё большую дрожь по телу. Она запустила пальцы в его волосы, прижимая к себе ещё сильнее, выгибаясь навстречу ласке. Он спустился ниже, становясь на колени. И пока его руки справлялись с пряжками ремней на её штанах, губы оставляли влажные поцелуи на животе.

– Джей… – взмолилась она, сгорая от своих желаний. – Возьми…

Он вернулся наверх, захватывая поцелуем её губы, при этом увлекая её за собой в сторону кровати. Подойдя к краю, он сел, стянул с неё брюки, снова покрыл поцелуями живот. Эвелин застонала, потянулась к нему, помогая освободиться от последнего, что мешало.

Он усадил её на себя, прерывисто прошептал:

– Ты… сводишь меня с ума… Эвен…

Джей не дал ей привыкнуть, вошел в неё быстро, одним жадным движением. Его пальцы сжались на её бедрах с силой, причиняя боль. Эвелин на мгновение задохнулась от удовольствия, которое тут же сменилось нетерпением и мукой. Он приподнял её и снова опустил на себя, задавая темп. Эвелин подхватила, выгибаясь и подставляя свою грудь под поцелуи. Раз за разом она приподнималась и опускалась, чувствуя его внутри, испытывая мучительное наслаждение. Раз за разом стон слетал с её губ, призывая его держать её ещё крепче, делая своей.

– Эвен… подожди я…

Она не могла ждать. Она горела вместе с ним. Могла лишь ускорить яркую развязку. Он откинулся на постель, увлекая её за собой, стал двигаться сам, приподнимая бедра, замедляясь, стараясь продлить удовольствие. От смены положения Эвелин захлестнула новая волна наслаждения, которая тут же оборвалась, взрывая её реальность яркими красками. Сквозь затуманенное страстью сознание, до неё донесся его глухой стон, и она сильнее вобрала его в себя, желая разделить миг страсти.

Эвелин лежала и слушала, как бешено стучит его сердце, и не могла поверить в то, что это не сон. Она не была сентиментальной, но эмоции настолько сильно захватили её, что ком подкрался к горлу, а глаза стало резать. Почувствовав её волнение, он насторожился и обеспокоенно прошептал:

– Эвен, я не сделал тебе больно?

Он постарался отстраниться, чтобы ей было удобнее лежать, но она не дала ему это сделать, лишь крепче обняла.

– Прозвучит глупо, но я никогда такого не испытывала, – призналась она. И знала, что потом пожалеет о своих словах, но удержать их не могла.

Джеймс улыбнулся, нежно провел по её спине рукой.

– Я сделаю тебя счастливой, девочка моя…

Они лежали, стиснув друг друга в объятиях, больше ничего не говоря, наслаждаясь мгновениями, о которых долго мечтали. Спустя время, чтобы она не замерзла, Джеймс подтянул одеяло, укрыл обоих. Эвелин устроилась у мужчины на плече, пальцы рисовали узоры на его груди и животе.

Постепенно дыхание Джеймса выравнивалось, погружая в сон. Эвелин отстранилась, чтобы не мешать ему, любовалась им со стороны. Его слова не выходили у неё из головы. Сделает счастливой. А она сможет сделать его счастливым? Те слова, что сказал Рокфорс, были выжжены на её душе раскаленным железом.

– Что? Правда что ли? – продолжил он. – Серьезно? Ты рассчитывала мы с тобой будем семьей? Детей заведем? – Увидев, промелькнувшую в её глазах боль, искренне удивился и хлопнул себя по ноге. – Да, ладно тебе! Эви! Ты же всегда отличалась умом и сообразительностью! Ну какая может быть семья? В самом деле! Посмотри на себя! Тебе тридцать пять! Ты кайми, наемница, которая может в любой момент погибнуть или от рук разбойников или от когтей монстра.

Рокфорс прав. Как же он чертовски прав. Она понимала. Ей нечего предложить Джеймсу. Секс? Быть просто любовниками, пока она не надоест ему? А дальше что? Он скажет «прости-пока» и женится на девчонке, которая сможет родить ему детей, которая будет ждать с работы, которая окружит его уютом? А что останется у Эвелин? Разбитая жизнь?

Она окинула его печальным взглядом, любуясь обнаженным, сильным, тренированным телом, понимая, что видит его таким последний раз. Его лицо было расслабленным и таким счастливым, умиротворенным. Хотелось коснуться поцелуем губ, а потом не останавливаться. Любить его, отдавать себя. Всю без остатка. Она понимала, что дальше будет только сложнее. Дальше придут мечты о несбыточном. О семье. Поэтому нужно отказаться сейчас. Пока ничего не ждет. От него. Пока нет слова «мы».

Его черные волосы были взлохмачены и смешно топорщились, вызывая умиление, которое собиралось стать слезами. Любовники? Нет. Только не с ним. Она любила его всем сердцем. Поэтому или всё, или ничего, как бы глупо это не звучало. И раз всё точно не выйдет, то…

Она позволила себе ещё немного полюбоваться им, а потом поднялась и стала тихо собираться. В темноте она наткнулась на его медальон, плоский и довольно крупный. Это был не символ Создателя, что-то иное. Джеймс заворочался во сне, и Эвелин замерла, пережидая, а когда он снова затих, то быстро забрала своё оружие, папку с документами и бесшумно скользнула за дверь.

Глава 20

Эвелин вернулась в Кравин спустя пять дней. Она бы вообще туда не возвращалась, но обещание данное Хадвину, как бы нелепо это не звучало, хотела сдержать. Да и отомстить за смерть Мика нужно было. К папке с документами не притронулась. Они навевали воспоминание о том дне, который стал для неё одновременно самым счастливым и самым несчастным.

Время рассчитала удачное, Джеймс должен быть в обители, да и Кассия тоже, видеть никого не хотела. Особенно его. Но она ошиблась. Он