Стража - Алексей Гришин

– Вы сперва назвали отца благородным солдатом, миротворцем, а теперь говорите, что он был… предателем? – со вздохом возмущения произнесла Элен.

– Не предателем! – резко возразил Блэквуд, – Не считай его таковым, никогда! Передаваемые им сведения поддерживали баланс сил, необходимый для сохранения мира между Востоком и Западом. Это понимали и я и он. Ни одна из сверхдержав не должна была получить превосходства над другой – именно в этом смысл военного шпионажа. Твой отец рисковал жизнью и честью, чтобы дети по обе стороны границы никогда не испытали ужаса войны. Он такой же герой, как и неизвестный, раскрывший тайну ракетного экрана. Он предавал свою страну ради спасения мира. Понимаешь ты это?

Элен кивнула.

– А моя мать?

– О ней мне почти ничего неизвестно, – сказал Блэквуд, – Извини, когда я увидел на фотографии в паспорте лицо твоего отца, я уже не мог думать ни о чем больше. Должно быть, Алексея перевели на одну из баз в Восточной Германии, поэтому он и летел вместе с семьей. Все, что случилось тогда – какое-то дикое, невероятное стечение обстоятельств. Я думал, подобное бывает только в книгах или кино…

– У меня есть еще один вопрос, – глядя в глаза Блэквуду, сказала Элен, – Что вы можете сказать о теракте в Амстердаме в 1988-м году?

– Ты не перестаешь меня удивлять, – сказал Блэквуд, – Почему ты спрашиваешь? Какое это имеет значение?

– Что, пентотал натрия уже выветрился? Пока еще я тут задаю вопросы, генерал. Я подумала, вдруг и тут не обошлось без ваших дорогих спецслужб.

– Может, ты лучше просто меня пристрелишь?

– И не надейтесь. Выкладывайте всю правду. Дело рук спецслужб Альянса, не так ли?

Блэквуд вздохнул.

– Похоже, за один сегодняшний день я выдам тайн и секретов больше, чем мог бы узнать самый пронырливый шпион за год. Да, это была неудачная операция, едва не спровоцировавшая панику и беспорядки. Многочисленные жертвы среди мирного населения не входили в первоначальный план. Бомба должна была взорваться у ворот посольства ночью, когда прохожих на улице почти нет. Но детонатор сработал раньше времени. Целью этой имитации теракта было бросить тень на Восточную Германию, искусственно обострить отношения между Альянсом и Империей и добиться определенных уступок на переговорах.

– Ага, еще одна победа малой кровью, – усмехнулась Элен, – А второй взрыв?

– Устранение исполнителей. Они не знали, что их автомобиль начинен взрывчаткой, а тот, кто нажимал на кнопку детонатора, не догадался, что машина застряла в образовавшейся после теракта пробке. Говорю же, это был полный провал, позор спецслужб.

– Вы знали, что родители Рейна погибли при взрыве?

– Конечно. Его отец ведь тоже был под колпаком, как представитель Второго поколения. Рейн потому и попал в проект… Мне очень жаль, что так получилось…

Элен молчала, пальцы ее нервно теребили ремень винтовки. Блэквуд облизнул пересохшие губы и только сейчас осознал, насколько ослабел. Он почти не чувствовал ног, и сомневался, что сможет встать с кресла без посторонней помощи. Голова кружилась, перед глазами все расплывалось, хотя мысли и речь все еще оставались связными. Но говорить больше не хотелось.

– Вот ты и узнала все, что хотела, – устало сказал Блэквуд, – Что теперь? Что будешь делать?

Элен подняла глаза на генерала. Но увидела она не подтянутого профессионального офицера, а просто раненого и уставшего старика. Безразличного к своей судьбе и ко всему прочему.

Ее не удивляло, что Блэквуд, пусть даже под действием «сыворотки правды», так легко и свободно делился с ней деталями военных и государственных секретов. Она сама уже перешла черту, за которой теряются понятия чувства долга и ответственности, ценность жизни и страх смерти. Осталась только истина, и то, что по другую сторону от нее.

– Теперь, – сказала Элен, рывком поднялась на ноги и вскинула винтовку, – я поставлю точку.

Элен вжала спусковой крючок в рукоятку, с такой силой, что пальцы побелели. Винтовка задрожала в ее руках, с оглушительным в замкнутом помещении грохотом выпуская пулю за пулей. Латунным градом посыпались на пол стреляные гильзы. Элен провела ствол по широкой дуге, разнося экраны мониторов, компьютеры, оборудование для связи и прочие приборы, установленные вдоль стен командного центра.

Блэквуд пригнулся, ладонью защищая глаза от осколков стекла. Элен стреляла, пока не опустел магазин. Затем наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием электрических разрядов в разбитой аппаратуре. Комнату заволокло дымкой.

– С проектом «Зеленый свет» покончено, – произнесла Элен.

После того, как она выплеснула огонь своей неистовой ярости и ненависти, копившийся в ней на протяжении допроса Блэквуда, ей стало немного легче. Неодушевленные предметы приняли на себя удар, предназначавшийся тем людям, до которых Элен при всем желании не могла бы добраться. Впрочем, эти коробки, напичканные электроникой, и экраны олицетворяли для нее инструменты ненавистного проекта, то, без чего он не мог быть осуществлен.

– Да… – Блэквуд кивнул, – С проектом покончено. С ним было покончено, когда ты нажала на курок первый раз… И со мной покончено… «Зеленый свет» – главное дело моей жизни, то, ради чего я жил и работал последние годы… И я потерял все… Это конец…

– Сейчас расплачусь, – буркнула Элен.

К ее собственному удивлению, плакать не хотелось. Конечно, она и не стала бы проливать слезы из-за погубленных амбициозных планов Блэквуда. Но случилось много другого… Ужасного. Погибли люди. Погибли друзья. Но Элен уже устала мучить себя переживаниями. У нее не осталось слез, не осталось жалости. Она растратила те чувства, что делали ее живым человеком, осталась лишь пустая оболочка с черным холодным камнем вместо сердца. Единственное, что все еще имело для Элен значение – не дать всему произошедшему закончиться здесь и сейчас. В этой комнате, среди валяющихся на полу трупов и разгромленной аппаратуры. Здесь пахло паленой изоляцией, смертью и безысходностью.

Элен захотелось скорее покинуть командный центр, подняться наверх, глотнуть свежего воздуха и увидеть голубое небо. Пусть даже это будет последним, что она сделает и увидит в жизни. Только сейчас она осознала, насколько затянулся ее разговор с Блэквудом. Рейн, должно быть, с ума сходит от беспокойства… Вспомнив о Рейне, Элен встрепенулась. Рейн был той частичкой, что удерживала ее от падения в темную бездну