Ведьмы.Ру 3 - Екатерина Насута

— Вахряков носится.

— А то. Ещё бы ему не носится. Это он думает, что самый умный. Хитрожопый он, а не умный. Нет, против Хозяина Вахряков — так, никто и звать его никак. Вот увидишь, на него всех собак и повесят.

Логично, если так-то.

И хорошо, что система пишет.

— Ну… так-то, наверное, да… или чего? А это что за хреновина?

Наум Егорович покосился на Женька, который не столько курил, сколько жевал сигаретку с видом презадумчивым. Надо полагать, нынешняя внезапная говорливость охраны — его рук дело.

Или не рук.

Дыма? Почему его сигаретка дымит, и так вот, красиво, завитками, будто дым этот нарисованный.

— А это… это та хренотень, чтобы тварюгу вывезти. У меня знакомец есть, из лабораторых… чего? Говорю ж, два года тут. И они не меньше… так-то они особо наших не жалуют. И не приветствуется это, чтоб, значит, дружбу водили и всё такое. Думаешь, с чего бы им жильё отдельное. Наоборот… в общем, сказывал, что когда эту штуку строили, то вниз хреновину спустили. Вроде как гроб. Этот… сар… сур…

— Саркофаг?

— Он самый. Только из какого-то то ли кристалла, то ли ещё чего. Ну для этой, как её… изоляции. Во! Там и серебро. И платина… охереть такая штука…

— Стоит небось…

— Ага. Так вот, её специально делали. А потом ещё одну, но поменьше. Этот их фаг излучение должен блокировать. Ну и глушилки, значит. На всякий случай. Сперва вроде и получалось. Они его там открывали… правда, что да как — не сказал. Клятвы…

Санитар затянулся.

— Но знаю, что когда у них цикл начинался. Ну, вроде как долгий эксперимент, когда саркофаг открывали, тут народец весь убирали. А потом целителей привозили. Специально. И увозили. Этот, мой знакомый, не любил говорить. И не мог. Так, прорывало иногда, когда совсем уж накипит. Вот он как-то обмолвился, что там вроде бы не всегда шпарит, а как бы время от времени. Что затишье случается. И раньше большею частью как раз затишье, месяца по два или даже три. А потом хлоп и выброс. А потом снова тишина…

— Что вы встали! — истеричный голос Льва Евгеньевича перебил разговор. — Господи! Ни на секунду оставить никого нельзя! Вы что, курите? Вы же…

— Курю! — с вызовом произнёс Наум Егорович, пытаясь вспомнить, что там ему говорили про его альтер-эго. Курит он или нет? И если нет, то получается, нехорошо. — Мне раньше врач запрещал! А теперь разрешил!

— Кто?

— Мыши. Мыши разрешили…

Глаз у Льва Евгеньевича дёрнулся. Нервная у него работа, однако.

— Всё! — рявкнул он. — Покурили и хватит… идём! Давайте, давайте… так, ты… как тебя? — он ткнул пальцем в санитара. — Веди их вниз! И давай, в первый приёмник…

— Обоих?

— Обоих! А я тут, пока эти идиоты чего-нибудь не разбили… скажи там, чтоб без меня в закрытую зону и соваться не смели! И давайте, шевелитесь… работы тьма… господи, зачем этот переезд? Панику на пустом месте…

И повернувшись к рабочим, снова заголосил:

— Да не трогайте вы основу! Не надо! Погрузчики где⁈ Я же… Где Проскудин, я вас спрашиваю? Он должен следить, а…

Его всё-таки выпустили.

Говоря по правде, Витюгин уже решил, что всё. Но нет. Осмотрели. Целитель что-то там колдовал. Потом допрашивали сперва Вахряков, а за ним ещё какой-то тип, незнакомый, но с глазами, смотреть в которые было страшно. И страх заставлял съёживаться, бормотать что-то, наверное, совсем не то, что тип хотел слышать, потому что он морщился.

А в конце концов, вовсе рукой махнул, мол, свободен.

— Иди, — Вахряков встретил на выходе. — В общем, носители собирай и сдавай.

— Зачем? А систему поднимать?

— Уже не надо. В другом месте поднимешь.

И по плечу похлопал покровительственно. И от этого прикосновения стало не по себе. В другом месте? Это значит… это значит, они переезжают? Все? Или… или не все?

И что будет с теми, кто останется?

— Иди уже, — Вахряков стёр улыбку. — И давай, пошевеливайся, если не хочешь остаться тут.

Прозвучало угрозой.

В серверной стоял привычный гул. Пахло нехорошо — пылью и чем-то химически-яблочным. Из мониторов работала лишь треть. Камеры и вовсе откликались через одну.

— Выпустили? — рыжий напарник широко улыбнулся. — А я уже волноваться начал! Тут от Евгеньича приходили, вниз надо. А у меня допуска нет. Вахряков сказал, что если ты не очухаешься, то мне придётся. А ты очухался…

— Очухался. Что тут?

— Так… обыкновенно. Тихо. Как обычно, короче. Так ты пойдёшь?

— Пойду.

— А мне чего?

— А чего ты делал?

— Ну… как-то вот… сидел. Что тут ещё сделаешь. Хотел по камерам прогуляться, но за периметр не выпустили. Сказали, что хрен с ними. И тут тоже велели не лазить, хотя явно частью проблемы с кабелем. А как я могу проверить работоспособность, если буду тут сидеть?

— Никак, — согласился Витюгин, на которого снова навалилась тоска. И на какое-то мгновенье всё вокруг стало безразличным.

Какая разница, что станет с ним.

И с этими людьми.

Все ведь умрут. Как Настасья. Так стоит ли сопротивляться?

— Эй, — рыжий дёрнул его за рукав. — Ты чего?

— Ничего. Голова чутка болит. Ты это, и вправду тут сиди. А лучше подыщи себе другую работу.

— Чего?

— Ничего. Пока можешь… кинь всё и сваливай. Желательно так, чтоб не нашли. Хотя… если переезд, то им не до тебя будет.

На Витюгина поглядели недоверчиво. И кажется, рыжий решил, что он, Витюгин, совсем умом тронулся.

— Контора эта стрёмная, — Витюгин в жизни бы не сказал такого, если б не тоска. И не безразличие. Что они с ним могут сделать? Убьют? Пускай. Тогда, глядишь, он снова Настасью встретит. А если убьют, то он сам станет жертвой. С жертвы же какой спрос? — И дела тут такие… я уже замарался по самое. А ты пока поверху ходишь. Так что есть время свалить. Ясно?

Рыжий кивнул.

И в глазах мелькнуло что-то такое… догадка?

— Но не сейчас. Сейчас точно не выпустят. Как смена закончится.

— Сверхурочку всем объявили, — перебил рыжий. — Но мне сказали, что вроде как командировка маячит. Обещали заплатить.

— Скажи, что тебе домой надо. Маму предупредить. Кошку пристроить. Что угодно. И сваливай. Ясно?

Кивок.

И такой, нерешительный.

— А ты?

— А я… я как-нибудь так, — Витюгин подхватил ящик. — Разберусь.

В первом корпусе его, как обычно, встретили. И повели по лестнице. Лифты, выходит, всё ещё не работали? Но на сей раз на лестнице этой было людновато. Санитары тащили вниз пустые коробки, а наверх — полные. Документацию вывозят? Похоже