Сквозь огненную стену - Саймон Пайнс

Не в силах более справляться с тревогой, навеянной больницей, Джастин развернулся, собираясь бегом преодолеть расстояние до палаты Лукаса и больше не выходить из нее без особой надобности, как в тот же момент в конце коридора раздался шум. Два незнакомых ему человека везли каталку, колеса которой ритмично стучали, натыкаясь на стыки половиц. На каталке лежал бледный, почти зеленый парень со впалыми щеками и глазницами. С их последнего видеозвонка он сильно изменился, но Джастин не мог не узнать его. Это был Лукас.

Пальцы разжались сами собой, и грязные простыни шлепнулись на не менее грязный пол. Сорвавшись с места, Джастин бросился к другу, но вновь застыл, не в силах даже вздохнуть. Не обращая на него никакого внимания, врачи повернули в сторону палаты, и каталка проехала всего в нескольких дюймах от Джастина, не способного поверить в реальность происходящего. Лукас, его лучший друг, самый дорогой на свете человек, наконец находился так близко, что до него можно было дотронуться, стоило лишь протянуть руку. Слабый, потерявший много крови и перенесший операцию, но все же Лукас. Джастин почувствовал, как его сердце сжалось до размеров атома, и вцепился в футболку, комкая ткань на груди в попытке облегчить боль. Лукас был жив. Он рядом. О порог разбилась тяжелая крупная слеза.

Пока Джастин пытался справиться с цунами эмоций, захлестнувших его с головой, Лукаса переложили на больничную койку, проверили капельницу, а уставший врач с темными кругами под глазами что-то сказал Ло, на что она сосредоточенно кивнула в ответ. Незнакомцы покинули палату, и либо на этаже вновь повисла тишина, либо Джастин внезапно оглох. Он не слышал ничего, кроме биения собственного сердца.

На подкашивающихся ногах парень подошел к койке и аккуратно, словно боясь, что Лукас – лишь плод его воображения, который мог раствориться в воздухе из-за любого неверного движения, накрыл холодные пальцы друга своей ладонью. Лукас говорил, что его руки всегда были холодными. Он не наврал.

Джастин вживую видел лицо, которое до этого видел лишь на экране. Он держал руку, до которой не мог дотянуться прежде, и слышал тихое дыхание, которое не мог уловить микрофон на дешевых наушниках. Самый близкий, но самый далекий человек наконец лежал перед ним, настоящий и живой. Еще крепче сжав тонкие пальцы, Джастин уткнулся в них лбом и не сумел сдержать громкий горестный всхлип.

– Врач сказал, он будет в порядке, – голос Ло вернул Джастина в реальность. – Но ему будет очень больно первое время. Хорошо, что ты появился именно сейчас.

Еще никогда в жизни Джастин не чувствовал так много. Оставшийся без простыни матрас промок насквозь, но слезы все никак не заканчивались.

Они сделали это. Пусть не без потерь, но они добрались до Шелтона наперекор собственным планам, страхам и людям, утверждавшим, что их дружба ненастоящая, а встреча невозможна. Их мечта была исполнена. Теперь все будет хорошо.

* * *

Первым, что почувствовал Лукас после пробуждения, была та самая обещанная ему боль. Невыносимая, не снимаемая ни одним обезболивающим. Ему не было так больно, даже когда он висел на мосту. Парень сморщился и попытался свернуться в клубок – раньше это ему помогало, но теперь каждое движение делало только хуже. Кто-то держал его за руку и звал по имени. Голос казался знакомым, но Лукас никак не мог понять, кому он принадлежал: Харвелл все еще не до конца отошел от наркоза.

– Все хорошо, все пройдет. Я рядом, – говорил голос. Похожий был у Джастина, но Лукас точно знал, что Джастин в Лоренсе, а их с Ло забрали в какое-то другое место, название которого он не запомнил. Наверное, из-за лекарств у него начались галлюцинации.

Зубы готовы были раскрошиться от трения друг о друга, когда тело Лукаса начало привыкать к ощущению, будто с него сдирают кожу, а затем по волокнам разъединяют все мышцы разом. Дыхание постепенно выравнивалось, и, хоть Лукасу и хотелось с разбегу удариться о стену, чтобы снова отключиться, ему удалось открыть глаза.

– Ты мне кажешься, – прошептал он видению, которое не только говорило, но и выглядело как Джастин, и попытался отвернуться к стене, но не смог: тело его не слушалось.

– Нет, не кажусь, – всхлипнула галлюцинация, и Лукас почувствовал, как по его пальцам стучат дождевые капли.

– Джастин никогда не плачет, – говорить было сложно, и парень не был уверен в том, что его мысли и слова хоть немного совпадали. Все внимание было сосредоточено только на ноге.

– А Лукас, которого я знал, не был пиратом, – выдуманный Джастин шмыгнул носом и попытался засмеяться. Совсем как настоящий.

На мгновение боль отошла на второй план, и Лукас снова открыл глаза. Перед собой он видел заплаканное, но счастливое лицо друга. Передний зуб почему-то был отколот, но это совершенно точно был Джастин. Как бы долго Лукас ни смотрел на него, галлюцинация не пропадала. Либо он сошел с ума, либо…

– Джас? – неуверенно спросил Лукас и снова сморщился, когда невидимый дровосек ударил топором по его ноге.

– Да, это я.

– Правда?

– Правда.

Потребовалось еще несколько мгновений, чтобы до измученного мозга дошел нужный сигнал. Лукас чувствовал, как матрас проминался под Джастином, чувствовал, как растрепанные, но мягкие волосы друга щекотали его руку. Галлюцинации попросту не могли быть настолько реальными. Кое-как Лукас приподнялся на локтях, чтобы увидеть Ло – она тоже была в палате и, улыбаясь, смотрела то на него, то на Джастина. Девушка тоже его видела, а это означало только одно. Он здесь.

– Как ты… – попытался что-то спросить Лукас, но тут же передумал. Это неважно.

Совершенно забыв о том, как ему плохо, Лукас неуклюже накинулся на друга с такими крепкими объятиями, на которые только был способен. Теперь плакал и он, цепляясь за футболку и плечи Джастина, словно в любой момент Джаса могли забрать. Лукас чувствовал теплые руки на своем затылке и спине, чувствовал биение чужого сердца и запах гари. Теперь так пахло все вокруг, но то был совсем другой, домашний и безопасный запах.

– Все хорошо, – поглаживая Лукаса по спине, Джастин пытался его успокоить и уложить обратно. – Я больше никуда не пропаду.

– Я так… Так боялся, что больше никогда тебя не увижу, – Лукас всхлипывал через каждое слово. – Мой телефон забрал… Забрал учитель. А потом он разбился. И я… Я…

Все тело протестовало против продолжения объятий, и Лукас безвольно сполз обратно на подушку. На его лбу выступил холодный пот, и парень чувствовал сильную, вызывающую тошноту слабость, но все равно пытался говорить сквозь непрекращающиеся слезы.

– Это, конечно, очень трогательно, но кому-то