Дети Доброты - Мила Бачурова

— Угу. Ещё и не такую херню творили, — кивнул Серый. — Как представишь, так вздрогнешь — чего не жилось-то нормально?.. Ну и, вот, — продолжил он. — Отец моего отца работал в научно-исследовательском институте. Институт занимался настолько важными вещами, что помимо его основного здания построили ещё и бункер — чтобы люди, которые там работали, если начнётся война, могли укрыться под землёй и продолжать свои исследования. И когда всё случилось, люди, которые выжили, действительно ушли под землю. У них там были и еда, и вода, и много чего ещё. Медицинский блок, оранжерея, лаборатории, приборы всякие. А мой отец вырос в этом Бункере. Когда всё случилось, его спас... один человек. Его и ещё двоих детей, совсем мелких. Отец этого даже не помнит. Но потом он вырос и ушёл на поверхность. Не захотел жить под землёй. Там... в общем, долгая история. Но суть та, что отец-то ушёл, а люди в Бункере по-прежнему живут. Включая того человека, который сумел снова оживить детородные клетки. Который спроектировал и построил инкубатор. И теперь получается, что у нас, на поверхности, своя жизнь, а в Бункере — своя. У нас благодаря вакцине, которую привезли из Нижнего, детородный процесс идёт естественным путём. Естественным — это... — Серый покосился на Ариадну и хмыкнул: — Врубаешься, или объяснить?

— Не надо, — вспыхнув до корней волос, процедила та. — Я знаю.

— Ах ты, умница! Так вот, а в Бункере людей создают искусственно. Там есть запас генетического материала — ещё старого, из времён до того как всё случилось. Материал изучают, отбирают самые сильные и жизнеспособные клетки, а потом в инкубаторе выращивают детей. Да вон, спроси хоть у неё, — Серый кивнул на Эри. — Она в Бункере росла. Там у них двадцать человек детей живёт. И ты — одна из них. Тот человек, который создал инкубатор, отдавал вас Шаману, потому что в Бункере столько народа не помещалось. А тот врал, что это Мать Доброты подсуетилась. Хотя, на самом деле, даже внешне понятно, был бы я не такой тупой, может, и сам бы сообразил... Она — видишь, какая белая? — Серый снова кивнул на Эри. — Это потому, что в Бункере родилась и выросла там же. Остальные, кто там живёт, тоже белые. До сих пор. Ты-то адаптировалась, потемнела, а они и сейчас — как она. Мы — ну, я, например, или Мрак, кто на поверхности родился — уже сразу с тёмной кожей и светлыми глазами, у нас организм перестроился под новые условия. А вы — такие, какими были люди до того как всё случилось. Так что ни фига это не от лунного света, или какой там ещё хернёй вас пичкали. — Он замолчал.

Ариадна тоже молчала. Серый, глядя на неё, вдруг вспомнил, как Виссарион показывал ему статую, пацана-горниста. И как расстроился, когда узнал, что это вовсе не доказательство того, что раньше всем управляли дети. У Ариадны сейчас было такое же разочарованно-обиженное выражение лица.

— А почему же тогда... — начала она. Но не договорила. В дверь постучали.

— Открыто, — буркнул Серый.

Мысленно обругал себя: увлёкся. Не смотрел в окна и не увидел, что к дому кто-то подошёл. Джек такого ни за что бы не допустил, болтовня — болтовнёй, дело — делом. Здесь, в месте, где он считал себя окружённым врагами, не терял бдительности ни на секунду.

Дверь открылась.

Первым в дом влетел Лазарь.

Серый аж не сразу его узнал: за прошедшие четыре месяца пацан подрос, да как-то и не ожидал здесь увидеть. Начал было:

— А ты чего... — но Лазарь не услышал.

Он с приветственным воплем бросился к Ариадне. Обнял её, прижался, будто трёхлетка к мамке, Ариадна тоже его обняла. Интересные новости... Но смотрела она не на Лазаря — его присутствию, кажется, не удивилась, — а на дверь.

Серый посмотрел туда же. И рука дёрнулась к пистолету. Вслед за Георгием и Марией в дом вошёл Шаман.

Глава 27

Серый

— Мы ждали тебя. — Ариадна склонила голову. Странно, что на колени не упала, мелькнуло в голове у Серого. Ей-богу, не удивился бы. — Все вокруг разуверились и отчаялись! Люди поддались лживым словам и обещаниям! — она с ненавистью посмотрела на Серого. — Никто не захотел бороться со злом! Только мы. — Ариадна крепче прижала к себе Лазаря.

Лицо Георгия пылало. Мария, сжав губы, смотрела в пол.

— Люди слабы. — Голос Шамана из-под капюшона звучал негромко и печально. — Оставшись без поводырей, они ослепли. Не знали, куда идти. Если вера не тверда, такое случается.

— Мы тверды верой, Шаман! — Георгий чуть не плакал. — Клянусь тебе, я делал всё, что мог!

— Знаю. — Шаман тронул его за плечо. Если бы доставал — наверное, по голове бы погладил. Но роста Шаману не хватало, со стороны это выглядело бы смешно, а Шаман скорее умер бы, чем позволил себе показаться смешным. — Я знаю тебя, Георгий, как знаю каждого из вас. Все вы — дети Матери Доброты, и я, даже будучи пленён врагами, душой оставался здесь. То, что творилось в посёлке, не вина ваша, а беда. Вы растерялись. Но теперь я вернулся и больше подобного не допущу.

Георгий смотрел на Шамана с такой собачьей преданностью, что Серому стало противно. И у Марии в глазах он заметил похожее выражение — отрешённо-восторженное, сейчас уже странно было, что ещё вечером эта тётка казалась самой разумной из всех. Вот интересно, почему лупятся на Шамана они, а противно ему?

— А ну, с этого момента поподробней, — потребовал Серый. — Ты как здесь оказался? Свинтил, что ли?

— Мои душа и сердце стремились вернуться туда, где без моей помощи не обойтись, — торжественно объявил Шаман. — Меня вела Мать Доброты, и вот я здесь.

— Свинтил, — кивнул сам себе, подтверждая догадку, Серый. — Ладно, детали потом. Нарисовался — валяй, наводи порядок. А то притомились тут за тебя разруливать. То пожар, то махач, то эта дура, — он кивнул на Ариадну. — Сперва скот и посевы травила,