Тренировочный День 5 - Виталий Хонихоев

в тот раз, когда Давид порвал на ней рубашку. И вчера, когда учебно-тренировочная граната упала на гравий дорожки — у нее перед глазами тут же вспыхнула картинка как она сидит на этой самой дорожке и смотрит вниз, туда, где ее руки придерживают вываливающиеся из нее внутренности, рассеченные осколками, как жизнь толчками покидает ее тело и как она — валится набок и мир меркнет перед глазами…

В отличие от Риты, которая и не поняла толком что случилось — она пережила собственную смерть. И замерла на месте, не в силах пошевелится, встала столбом и могла только смотреть, как Виктор бросается на эту гранату сверху и кричит что-то страшным голосом, она и подумать не могла что он может так кричать… стыдно самой себе признаться, но когда он упал на дорожку, она… она обрадовалась? Испытала облегчение? Ей совершенно точно стало легче, это она помнит. И даже не потому, что она не умрет, в то время она как-то не задумалась над этим. А потому что своим поступком Виктор как будто снял с нее тяжесть ответственности. Ведь рядом с дорожкой, посыпанной белым гравием стояла не только она. Совсем рядом с Володей Лермонтовичем стояла как вкопанная Ритка-комсорг, дура, которая дергает людей за руки когда в них может быть… граната например. Тут же стояла, поджав одну ногу под себя и опираясь на свою коллегу по команде эта несносная Лилия Бергштейн, звезда волейбола и стерва, как на нее не посмотри. Из корпуса высыпали школьники, ближе всего была Нарышкина Лиза, вместе со своими подругами… в общем если бы граната действительно рванула бы, то…

Так что, когда Виктор бросился на зеленый, рубчатый корпус и придавил его своим телом — она испытала облегчение. Теперь все зависело не от нее. Да, она тут старшая, и да, она тут единственная партийная, так что, наверное, и спрос с нее больше, чем с других, но об этом она тогда не думала. Просто испытала облегчение и стыд. Стыд — из-за того, что испытала облегчение.

— … никогда не будет забыт славный трудовой подвиг сотен тысяч простых советских людей! — заканчивает она свою лекцию и обводит присутствующих взглядом. Володя Лермонтович и его приятель Никита Тепляков сидят прямо и едят ее глазами, просто-таки пример для подражания и самые примерные школьники на всем белом свете. Понимают, что после случившегося нужно себя вести «святее папы римского». Стараются загладить свою вину. Альбина знает, что Виктор убедил Риту не поднимать шума и замять происшествие и сперва Рита не соглашалась, потому что «это же чэпэ!» и вообще, она комсомолка и более того — школьный комсорг, как она может что-то от начальства скрывать. Но после того, как он вскользь заметил, что такое вот «чэпэ» отрицательно скажется и на ее личной карьере, и на итогах социалистического соревнования — она задумалась. И сказала, что никакого ущерба никто не понес, а значит можно с виновниками провести «воспитательные мероприятия» и «разъяснительную беседу». Провести беседу о том, что таскать гранаты в карманах неприемлемо для пионера и вредит карме — взялась сама Рита. Так что после этой лекции все пойдут купаться, загорать и играть в пляжный волейбол до обеда, а эти двое будут выслушивать страдающую Риту, которая и сама бы лучше купалась и загорала.

Альбина вздохнула. Как говорит сам Виктор — «больше в лагерь ни ногой». Она и так все утро старательно игнорирует тот факт, что практически от всех школьников с утра перегаром несет, красные глаза и мятые физиономии. Она искренне надеется, что никто за вчерашнюю ночь не забеременел, хотя ставки на это она, пожалуй, не стала бы делать. Вон, четверка Нарышкиной подозрительно тихая сегодня… значит вчера были очень веселые. Альбина спохватывается и тут же уводит свои мысли в другую сторону, пока ее мозг не начал выдавать яркие картинки что именно могли вчера ночью вытворять пьяные школьницы. Не надо этого, у нее слишком развитое воображение… лучше подумать о том, что вчера вытворял Виктор с этой своей несносной Лилией, которая вовсе не цветочек, если так посмотреть, а скорее кактус — зеленая и с колючками. И ядовитая. Она ее одним взглядом только окинула и ей все ясно стало. Во взгляде этой стервы даже высокомерия не было, она на Альбину посмотрела, как на предмет, как на пустое место.

— Итак. — она откашливается и встает прямо, созерцая грустные лица школьников, которым не терпится побежать на пляж: — давайте обсудим наш сегодняшний урок. Что мы узнали за вчера и сегодня?

— Что только идиот в кармане гранату будет таскать. Даже учебную. — подает голос с места Артур Борисенко, и Альбина вздыхает. Трения между Борисенко и Лермонтовичем никуда не делись, а с учетом ситуации даже усугубились.

— Слышь, ты! — вскакивает было с места Лермонтович, но под ее взглядом тут же тушуется и садится обратно.

— Действительно. — говорит она, лишь бы что-нибудь сказать: — правила безопасности написаны кровью и могло случится всякое. Спасибо, Артур. Кто-нибудь еще? Баринова? Просыпайся.

— А⁈ Я НЕ СПАЛА! НЕ СПАЛА! ПРОСТИТЕ ВИКТОР БОРИСОВИЧ!! —

— Что? — Альбина аж вздрагивает от крика Яны.

— И я не спала! Только не трогайте меня там! — вторит Бариновой вторая девушка, Оксана Терехова, вскакивая с места.

— Заткнитесь дуры! — повышает голос Лиза Нарышкина: — чего орете как на базаре⁈

— С вами все в порядке? — осторожно спрашивает Альбина, разглядывая покрасневшие глаза и мятые физиономии «Дворянского Гнезда»: — может вам к медсестре сходить, в медпункт? Выглядите вы не очень здоровыми…

— С нами все хорошо. — бодро рапортует Нарышкина: — ничего с нами не произошло. Мы здоровые и веселые. У нас все хорошо. Мы сидим и не спим на уроках. Особенно Баринова.

— Я не спала!

— Вот видите. — разводит руками Лиза: — все с ней в порядке.

— А… почему она так дрожит? — спрашивает Альбина и Нарышкина пожимает плечами, мол кто его знает почему Баринова так дрожит, может съела чего-то не того на завтраке.

— Она так дрожит, потому что заснуть теперь боится. — подает голос Инна Коломиец, у которой в покрасневших глазах пляшут веселые чертики: — и, честно говоря, я теперь тоже побаиваюсь. Особенно на уроках Виктора Борисовича. Особенно после вчерашнего у меня перед глазами такие яркие картинки встают…

Вот оно что, думает Альбина, бедные девочки. Понятно почему у