Охотник на ведьм - Владилен Янгель

Оказавшись в узкой келье с деревянным настилом вместо нормальной кровати и узким окошком размером не больше бойницы, я снова загрустил. Сняв с себя всю амуницию и повесив шляпу таким образом, чтобы не погнуть поля, я невольно поразился нахлынувшей лёгкости, что ни говори, но весит инквизиторский плащ эдак в десять больше дублёнки. Впрочем, лёгкость, как и любое приятное ощущение, схлынула так же внезапно, как и появилась, так что я улёгся на жёсткую скамью в тщетной надежде забыться.

Прикрыв глаза и безуспешно пытаясь устроиться поудобнее, я погрузился в раздумья. Что ни говори, но привычка анализировать всё, что происходит вокруг, уже давно въелась в кровь. Я определённо не сплю, да и мир вокруг реален. И как неприятно это признавать, вполне логичен, так что версию о том, что я грежу под наркозом, пока медики пытаются собрать по кускам мой череп, отпадает. Сумасшествие, пожалуй, тоже, то, что я слышал о всяческих болезненных состояниях сознания, никак не вяжется с тем, что со мной произошло. Эх, понять бы, как я сюда попал, но вот беда ни единой мысли по этому поводу в голове не было.

Зато там находилась целая куча ещё, ещё более неприятных выводов и ощущений:

- Мне не нравится этот мир, это я понял сразу, как только попал сюда. Тяжёлые реалии жизни в средневековом обществе не для меня. Я хочу обратно в свою уютную маленькую квартирку на окраине города с тёплой водой, электричеством, компьютером и интернетом, с холодильником, наконец! Но как туда вернуться? Я оказался здесь странным образом, от монахов ждать помощи бесполезно, они и в нашем-то мире особо странности не жаловали, а во всём непонятном и вовсе видели происки лукавого, поскольку всем известно, что бог чудес больше не совершает, а, следовательно, все 'непонятки' от демонов.

Настоятель что-то говорил о том, что я должен «пройти свой путь». Вот же мутная фраза! Она может означать всё что угодно. Может, я, в конце концов, вернусь домой, а может, и не вернусь, кто его знает?

Как я не старался, но так и не придумал, каким именно образом мне попасть в свой мир. Да и по большому счёту думать об этом стоит не раньше, чем освоюсь в этом мире, не имея навыков выживания, я здесь не продержусь достаточно долго, чтобы хоть что-то разузнать о том, как вернуться, а это значит, расспросы о всяких странностях не входят в первоочередные задачи.

Никакого отношения не имеет. Так что эффектный инквизитор в кожаном плаще и шляпе не более чем плод больного воображения фантастов нашего времени. Однако это увлечение дело своё сделало, несколько фактов о реальной инквизиции я запомнил. "Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium" — Произнёс я по памяти. Кажется, так они именовались в иерархической цепочке церкви, и пусть здесь они явно занимаются не только расследованиями, но название примерно тоже, и почему все подобные организации предпочитают называть себя просто отделом? Ладно, присоединиться к этой организации было бы довольно неплохо, что бы ни писали доморощенные историки, но инквизиторов не только боялись, их считали защитой и, как следствие, те ни в чём особо не нуждались. В любом случае сейчас мне нужно немного подождать и надеется на то, что судьба будет ко мне благосклонна, а может, даже и подсунет что-нибудь, что поможет вернуться домой...

***

Бутылочка холодного пива приятно холодила ладонь под мерное жужжание системника. Извечный шум большого города, мягкое кресло под задницей — вот оно счастье и никакого средневековья. Несколько мгновений я недоумённо смотрел на бутылку пива и пытался вспомнить, каким это образом я оказался в своей берлоге, если уснул в какой-то келье? Мелькнуло воспоминание о неуютном средневековье и безумной схватке, которую монахи отчего назвали тренировочной, или это я сам ее назвал?

-«А, неважно!» — Появилась уютная до безобразия мысль, и я залпом осушил, чуть ли не половину бутылки. Наваждение схлынуло... Облегчённый вздох сам собой вырвался из груди, и только одна мысль изрядно портила кайф. — 'Как я тут очутился и почему один, да я вообще должен в больнице лежать, а не дома пиво пить в одиночестве. Это вообще для меня не характерно'.

Не стоило мне об этом думать, поскольку комнату мгновенно заволокла какая-то серая дрянь, в которой немедленно растворилась такая родная обстановка моей квартиры. Немедленно захотелось закрыть лицо, чтобы эта мерзкая хмарь не попала в глаза.

- Проснись! - Недвусмысленный приказ заставил меня убрать руки. Лучше бы я этого не делал, поскольку стоило открыть глаза, как оказалось, что я смотрю в низкий потолок нищенской кельи.

- Держись за реальность, иначе пропадёшь. - Посоветовал тот же голос, повернув в его сторону голову, я наткнулся на жёсткий взгляд серых глаз Аврелия. В руках монаха-инквизитора тускло блестел серебром пистоль и судя по тому, как тот его держал, устрашающее оружие было заряжено. Для кого предназначалась пуля, было понятно без слов.

- Что это значит? - Спросил я, косясь на пистоль. Фитиля нет, значит, запал, скорее всего, кремниевый, а это значит, что предупреждений не будет.

- У меня есть к тебе предложение. - Равнодушно продолжил инквизитор, проигнорировав мой вопрос. Спорить с тем, у кого есть пистолет? Нет уж, увольте.

- Слушаю. - Ответил я как можно спокойней, а что ещё остаётся, если это единственный шанс выжить. Сомневаюсь, что Аврелий исповедует принцип о сверхценности человеческой жизни.

- Тебе не место в этой обители, настоятель считает, что ты Angelus, но я не столь наивен. — «Обрадовал» меня инквизитор. М-да, точно костёр. Может лучше в драку кинуться, пуля в лоб всё же милосердней, хотя нет, ничто не помешает ему прострелить мне конечность, а уже потом сжечь на костре. Может, даже ещё и попытают перед этим.

- И кто же я, по-твоему? - Спросил я под впечатлением картины, нарисованной воображением.

- Что я думаю, ты узнаешь, если примешь моё предложение. - Отрезал Аврелий, я же зачарованно следил за застывшим в неподвижности дулом.

- А если откажусь? - Взыграла во мне гордость.

- А если откажешься, то будешь прозябать в этом медвежьем углу до конца своих дней и питаться той бурдой, что тебя днём попотчевали. - Совершенно серьёзно заявил инквизитор, разряжая пистоль, но меня отчего-то преследовало ощущение что надо мной посмеялись.