Никольский. Выйти из Тени 3 - Макс Волков

Перехватив телефон левой рукой, правую я расслабленно положил на руль. Еще не начался вечерний час пик, поэтому я мог избежать участи нервно дергаться в пробках.

— Хорошо, ваше сиятельство. Полагаю, вы не приедете сегодня в больницу? — в последних словах послышалась тоска.

Да что юлить, я и сам соскучился по ласкам княгини. Но меня ждало такое количество дел, что в ближайшее время я мог ее увидеть исключительно для подписания договора о продаже завода.

— К сожалению, нет. Но я постараюсь как можно скорее найти время, чтобы встретиться с вами. И лучше, чтобы это было не в больнице, — попытался я приободрить Разумовскую.

— Я буду ждать, — едва слышно прошептала трубка.

Нажав отбой, тут же набрал номер Алексея. Выслушав с десяток длинных гудков, я сбросил вызов и набрал Остапова.

— Да, Тим, — тот так быстро ответил, что я, погрузившись в мысли, едва не выронил телефон от неожиданности.

— Ник, скажи, пожалуйста, где носить мелкого демона. Я звоню сообщить ему радостную новость, а он трубку не берет.

— Лешка разложился в библиотеке со своими чертежами. Просил не беспокоить. Возможно, и звук выключил.

О да, когда речь заходила о чертежах и изобретениях, Воронцов ничего вокруг не видел и не слышал. Даже телефон не надо было выключать.

— Скажи нашему юному дарованию, что его будущая невеста пришла в себя и ее даже можно навестить. В общем, Ник, бери обоих Воронцовых в охапку и дуй в Императорский госпиталь.

— Уже бегу!

— Нет, стоп! — я не понял, крикнул я это Никите, или самому себе, нажавшему тормоз буквально в нескольких сантиметрах от бампера машины, ехавшей впереди. — По такому случаю отпусти Аглаю Константиновну, Машу и Зою. Скажи, я распорядился.

Да, я не просто избавлялся от свидетелей моего предстоящего разговора с гувернером. Я хорошо изучил потенциал Тимохиного наставника и знал, на что он способен. Способен он был на многое. Это если он не пытался скрыть что-то от меня. А вот его реакцию на разоблачение я предсказать не мог. Поэтому решил всех домочадцев вывести из-под возможного удара. Ну и лишние уши мне тоже были не нужны.

Проскочить через всю Москву без пробок мне все же не удалось. На второй половине пути пришлось постоять. Но, возможно, это было и к лучшему.

Когда я подъехал к особняку, почти во всех окнах было темно. Лишь в столовой горел свет. А значит, моя цель находилась именно там.

Несмотря на то, что меня разжигало поговорить с этим престарелым интриганом, торопиться я не стал. Как положено, припарковал авто, особенно медленно поднялся по лестнице, не торопясь повернул ключ в замочной скважине и остановился на пороге, словно в первый раз обводя взглядом холл. Куртку я стягивал тоже издевательски медленно. Словно пытался настроиться и подобрать нужные слова. Теряешь хватку, Адарис? Прежде я без колебаний входил в камеру к самым коварным и изощренным преступникам. А тут вдруг замешкался.

Из двери столовой падал узкий прямоугольник света. Я постоял в нем еще несколько секунд, а потом решительно вошел.

Почему-то гувернер очень любил читать именно в столовой. Вот и теперь он расположился здесь, развернув газету так, что она полностью скрывала его лицо, и выставив на стол еще дымившийся чайник и чашку.

— Где ты весь день пропадал? — прозвучал из-за газеты вопрос.

— Я был в Императорском госпитале, — спокойно ответил я, опершись плечом о дверной косяк. — Софья Грофф пришла в себя, и лечащий врач позволил ее навестить.

— Так вот куда ринулась вся честная компания.

— Да, именно туда, — подтвердил я догадку Игната. — Только до этого произошло кое-что еще более интересное. Евгения Викторовна Грофф потребовала огласить завещание.

— Ужасно жестоко с ее стороны. Но это дела семейные. Ты-то там зачем?

— Поверенный барона сообщил мне, что в завещании указана и моя фамилия.

— Неожиданно, — фыркнул Игнат. — И что же барон тебе завещал?

Я на мгновение замолчал, а потом стал равнодушно перечислять:

— Особняк… деньги… месторождение империя, — с каждым моим словом газета опускалась все ниже и ниже, наконец, явив моему взору хмурое и одновременно растерянное лицо гувернера.

Он с минуту молча смотрел на меня, будто пытался понять, шучу я или говорю серьезно.

— Что ж, поздравляю! Что теперь будешь делать со всем этим?

Я оттолкнулся от косяка и, подойдя к столу, развернул ближайший стул и оседлал его.

— Верну Софье Викторовне после ее совершеннолетия дом и деньги.

— Что ж, весьма благородно, — кивнул Игнат и вновь отгородился от меня газетой.

На короткое время в столовой повисла тишина. Я буравил взглядом исписанную мелким шрифтом газетную страницу, словно пытаясь рассмотреть сквозь нее лицо гувернера.

— Почему ты не спрашиваешь, что же я буду делать с месторождением?

— Меня не очень интересует этот вопрос, — он все же свернул газету и, положив ее на стол, скрестил руки на груди. — Но если ты настаиваешь, то я его задам. Так что же с месторождением, Тимофей.

— Его я, конечно же, оставлю себе. Мне оно пригодится. А вот юной баронессе оно не к чему. Принесет больше проблем, чем выгоды. Вряд ли она сможет противостоять натиску Дорохова, если тот все же решит заполучить месторождение.

— А как на все это отреагировала Евгения Викторовна?

— О, она была в бешенстве! — я слегка улыбнулся, вспомнив перекошенное злостью лицо Евгении Грофф.

— Думаешь, она не будет чинить препятствий твоим планам насчет месторождения?

— Из тюрьмы это будет сделать весьма проблематично.

— Из тюрьмы? — Игнат вновь нахмурился.

— Ее подозревают в организации убийства собственного брата.

По лицу гувернера пробежала тень.

— Да, ужасно, когда самые близкие люди способны на такие ужасные вещи. Думаешь, можешь им доверять, а они оказываются худшими врагами. А ведь столько лет живут рядом, храня камень на сердце. Ужасная участь — иметь таких близких.

— Да, вряд ли барон заслужил такую участь, — задумчиво протянул я, глядя гувернеру в глаза. — Смотрю, судьба семьи Грофф волнует тебя?

— Обычное человеческое участие, — покачал головой Игнат.

— Обычное человеческое участие… — повторил я его слова. — А мне казалось, Виктор Викторович был тебе другом. Не так ли, Николай Михайлович. Или мне лучше называть тебя «папа».

Глава 4

Левый угол рта Тимохиного гувернера дернулся, а мои пальцы сжались на спинке стула, готовые в любой момент вырвать его из-под меня и использовать как оружие. Но атаки не последовало ни через мгновение, ни через два.

Вместо этого Игнат откинулся на спинку стула. Но я не стал расслабляться, пытаясь уловить малейшее изменение в позе или неожиданное движение.

— И когда же