Бездарь из столицы - Максим Казанцев

Марк судорожно дышал, и его легкие снова наполнялись спертым, пыльным, но таким настоящим воздухом подземелья. Он медленно, с невероятным усилием, повернул голову. Его взгляд упал на каменную плиту. Свет рун, еще недавно яростный и багровый, теперь был едва заметным, угасающим свечением. Лишь кое-где еще тлели отдельные линии, слабо подсвечивая кровь парня, запекшуюся в замысловатых узорах.

Победа. Она не ощущалась триумфом. Она ощущалась как самое сокрушительное, изматывающее поражение в его жизни. Он выиграл битву, но чувствовал, что проиграл всего себя. Не было сил даже пошевелиться. Он просто лежал, смотря в непроглядный мрак свода, и слушал, как его собственное сердце медленно, прерывисто, но всё же бьется.

Прошли минуты. Или часы. Время потеряло смысл. Постепенно дрожь стала стихать, уступая место леденящей слабости. Марк осознал, что если ничего не сделает, то так и останется лежать на камне, а утром первые рабочие найдут его остывший труп.

«Лиза…» — первая ясная мысль пробилась сквозь боль и апатию. «Я должен… должен выбраться. Для Лизы».

С нечеловеческим усилием, опираясь на дрожащие, непослушные руки, он оттолкнулся от плиты и сел. Тишина была звенящей, абсолютной. Ни гула техники сверху, ни голосов — ночь еще не уступила свои права новому дню. С трудом сфокусировав взгляд он попытался осмотреться. Ничего, кроме мрака.

Его пальцы, дрожа от слабости, начали шарить по поверхности под ним. Раньше плита была гладкой, как стекло, и испещренной тончайшими узорами. Теперь под пальцами была грубая, пористая фактура, словно камень был изъеден временем…И тогда в его сознании, еще не окрепшем, вспыхнуло первое чужое воспоминание. Яркое, как молния, и горькое, как полынь.

«…Он — Кайрон — сидел в кресле из полированного черного дерева, а все пространство рядом завалено свитками с расчетами. Перед ним на столе лежали безупречные чертежи. Не артефакта, а целой системы — сложнейшей, гениальной, способной постоянно развивать тело, дух, а главное мозг носителя, медленно, но неотвратимо ведя его к истинному бессмертию через вечную эволюцию. Это была его мечта. Его великая теория. Но на пути стояла непреодолимая преграда — материя. Для нанесения тысяч взаимосвязанных рун требовался идеальный проводник колоссальных размеров. Безупречный рубин, величиной с его особняк. Такого в природе не существовало. Его гений был в ловушке, которую не мог преодолеть.

Годы шли. Тело старело. Мозг, самый сложный и неподвластный даже его гению инструмент, начинал давать сбои. Отчаяние гнало его вперед. И он нашел другое решение. Грубое, прямое, рискованное. Если нельзя сохранить себя через развитие, можно просто перенести сознание в нового, молодого носителя. Украсть чужую жизнь. Он создал «Камень Души» — эту плиту. Не идеальное решение, а костыль, ловушку, банку для своей души, пока не найдется способ реализовать главный план. Он презирал свое творение, но это была его единственная надежда к которой он до последнего не хотел прибегать. Тогда-то он и рассказал о своей теории бессмертия остальным Аэтирийцам, надеясь на их помощь, но получил попытку захвата его знаний…»

Воспоминание исчезло так же резко, как и появилось, оставив после себя вкус горечи и гениального безумия. Марк снова ощутил под пальцами грубую, рассыпающуюся поверхность. Он осознал — плита, артефакт тысячелетней давности, исполнила свое предназначение. Как будто дожидаясь его понимания раздался сухой, трескучий звук. Каменная поверхность окончательно погасла и рассыпалась горсткой пыли. Его кровь, пролитая недавно на плиту, исчезла вместе с ней.

Парень судорожно выругался и смахнул с себя остатки камня. Он надеялся, что не осталось никаких улик. Ничего, что могло бы связать его с этим местом. С трудом поднявшись на ноги, он начал осматривать себя. Карманы комбинезона были порваны, но в одном из них он нашел то, что искал — старый, потрескавшийся, но все еще живой коммуникатор. Экран был исцарапан, но не разбит. Дрожащим пальцем он тыкнул в кнопку включения.

Слепящий в темноте свет экрана вырвал из мрака кусок реальности. Марк зажмурился от вспышки боли, а потом медленно открыл глаза. Свет от коммуникатора был слабым. Жалким пятном в абсолютной тьме, но для парня он стал солнцем, вернувшим его к реальности. Он стоял в небольшом, круглом помещении. Стены были сложены из темного, почти черного камня. Воздух мерцал от пыли, поднятой его падением. Он не успел осмотреться. Внезапно боль в его голове ударила по вискам с новой силой, и Марк вновь рухнул на холодный пол, тихо стеная. Внутри его черепа творилось нечто невообразимое.

Это было похоже на то, как если бы в его голову вливали расплавленный металл — густой, тяжелый, обжигающий. Но это была не жидкость — это была информация. Чистое, ничем не разбавленное ЗНАНИЕ. Оно не приходило в виде слов или образов — по крайней мере, не сразу. Сначала это были просто… принципы. Ощущения. Понимание вещей, о которых он никогда не задумывался.

Он понимал, как энергия — та самая, что пронизывает весь мир, что питает силы одаренных и заставляет работать артефакты, — должна течь. Не хаотично, не грубыми потоками, как это представлялось современным эфирникам и террантам, а по сложным, идеально выверенным траекториям. Он вдруг понял, что сила — это не просто грубая мощь, это прежде всего контроль. Точность. Элегантность.

Знания. Огромные, непостижимые, чужие, опасные знания великого Артефактора Кайрона. Они кружились в темноте его разума, как рой ослепленных светом мотыльков, не находя выхода. Марк не мог сказать сколько продолжалась эта пытка, но в какой-то момент все прекратилось.

С трудом переведя дух, он вновь поднялся на ноги и включил на коммуникаторе фонарик, пытаясь лучше осветить помещение. Луч света, дрожащий и неровный, пополз по стенам. и теперь парень увидел, что блоки подогнаны так идеально, что между ними нельзя было просунуть лезвие. Ни следов раствора, ни сколов. Сами плиты были исписаны рунами и едва заметными очертаниями фресок, стертых временем.

Это были не просто камни. Каждый идеально подогнанный блок был… рассказом. В его голове всплывали термины, которых он никогда не знал: квантовая стабилизация структуры, резонансное гашение энтропии, принудительный порядок на атомарном уровне. Он смотрел на стену и знал, что ей десятки тысяч лет, что она пережила катаклизмы, способные стереть с лица земли современные города, и не получила ни единой трещины. Технология, недоступная его миру. Технология, которая казалась волшебством. Его взгляд скользнул по полу, где лежала груда пыли — все, что осталось от