Военный инженер Ермака. Книга 3 - Михаил Воронцов

Сразу ничего не случилось. Пауза, тишина. Только река тихо катила свои волны, безразличная ко всему, да ветер немного шелестел по траве. Эта тишина давила на уши сильнее любого грома — мы знали, что сейчас решается судьба всего нашего предприятия, да и наша вообще.

Вдруг раздался грохот оружейных выстрелов, и над лесом показался пороховой дым. Это был залп, стреляли, наверное, наши все сразу. Потом раздались крики — пронзительные, полные боли и ярости.

Мы все переглянулись. Залп — это хорошо, потому что он означает, что подобрались наши близко. Засада татар в лесу сработала против них самих — мы успели подкраситься незамеченными и ударили первыми. Я взглянул в глаза Матвея — в них читалось удовлетворение. План сработал.

Крики быстро стихали. Слышался лязг металла, а новых выстрелов не было — выживших татар добивали арбалетами или врукопашную. Я представил себе эту схватку — в полумраке леса, среди стволов и кустов. И вдруг все затихло, буквально через несколько секунд. Эта внезапная тишина показалась еще страшнее криков.

Кто там победил, наши или нет? Скорее всего, наши, но все равно сердце колотится от напряжения.

Второй крик ястреба, раздавшийся уже внизу, прорезал тишину — как мне показалось, торжественно, победно. Условный знак, что все хорошо. Мы облегченно вздохнули.

Потом показались оба наших струга. Выплыли из-за излучины реки. Шли медленно, стали в отдалении, чтобы не попасть под стрелы и одновременно держать под своим прицелом пляж, на котором мы якобы собирались добыть золото. Бросили якоря посередине реки — тяжелые железные крюки с плеском ушли под воду. На стругах за щитами виднелись фигуры казаков с пищалями и арбалетами.

Нет тут золота. Зато теперь крови будет много.

Татары из рощи под холмом кинулись на помощь своим товарищам в лесу. Они выскочили из укрытий, как потревоженный рой. Наверное, побежали все — все сорок человек, потому что поняли, что здесь теперь делать нечего, их план раскрыт, и нужно либо прорываться, либо погибнуть. Но для этого им придется пробежать мимо нашего холма.

Татары не знали, что холм в наших руках.

Нас почти вдвое меньше. Но у нас уже в руках арбалеты-многозарядники. Из них стрелять можно быстро, и каждая стрела бьет почти как пуля.

Стрелы начали сбивать с ног татар, как кегли. Свист болтов пролился в один протяжный звук смерти. Мы успели убить десять человек — они падали на бегу, кувыркаясь через голову, некоторые еще пытались ползти, но тут же замирали. Остальные, осознав, что все плохо, что они попали в засаду не хуже той, которую сами готовили, развернулись и скрылись обратно в роще. Их кожаные доспехи и редкие кольчуги мелькали между деревьями и исчезли.

Роща, к сожалению, была почти непроглядная. Густо поросшая кустами. Из деревьев там преобладали сосны и березы с уже пожелтевшими листьями.

Оттуда начал стрелять — стрелы полетели в нашу сторону с характерным жужжанием. Некоторые втыкались на землю совсем рядом. Но мы за гребнем холма почти не заметны для татар — разве что когда высовывались с оружием. Мы тоже начали стрелять — и из пищалей, и из арбалетов. Но стрельба из пищалей быстро закончились — всего лишь три выстрела на брата сделали. Порох надо экономить, его у нас совсем немного.

Не уверен, что мы часто попадали в них, но и они не разу не попали в нас. Это была странная дуэль — стрелы летели мимо, втыкаясь в землю или теряясь в листве. Татары на секунду высовывались из кустов, чтобы выстрелить из своих луков, и тут же прятались обратно.

— Ну что, начинаем кидать бомбы? — спросил я у Мещеряка. — Иначе толку не будет.

— Да, пора, — ответил он, оглядев небо. — Ветра нет.

Двое наших казаков, которые до этого пару дней тренировались, взяли пращи. Еще двое начали поджигать «химические бомбы» и подавать им. Это были берестяные коробки, набитые смесью из навоза, хвои и высушенных грибов — адская смесь, которая горит с едким дымом. Фитили трещали, разбрасывая искры. Пропитанные жиром, они не погаснут во время броска, даже если полетят под дождем.

Татары, наверное, удивились, увидев над склоном вращающиеся веревки, но потом им стало точно не до смеха.

К ним полетели бомбы. Они описывали дугу в воздухе, оставляя за собой тонкий дымный след.

Сначала они падали на край рощи, под кусты, распространяя дым. Он шел во всех сторон — белый, не слишком густой на вид, но едкий, как дьявол — я чувствовал его даже с такого расстояния, в пятьдесят саженей. Глаза начинали слезиться, а в горле першило. Хотя я немного «пробовал» его на запах и раньше, когда готовил эти бомбы. Горящая хвоя и навоз дают совершенно адскую смесь.

Один татарин выскочил из кустов и попытался затушить бомбу ногами, за что и поплатился — в него вонзилось сразу несколько арбалетных болтов, и он рухнул на землю.

Полетели новые бомбы, одна за другой. Облако ядовитого дыма распространялось дальше, медленно, постепенно захватывая всю рощу. Дым полз между стволами, как живое существо. Был слышен кашель, стоны, однако татары по-прежнему не показывались. Они понимали, что выйти из рощи означает подставиться под наши стрелы. К тому же те бомбы, которые падали в чащу к ним, они, видимо, забрасывали землей или песком с берега.

На берегу реки стояла тишина. Там бой уже закончился, и наш прибрежный отряд следил за тем, чтобы татары не спустились вниз по отвесным скалам.

Но мы оказались в патовой ситуации. Не могли выкурить их из рощи, и они не могли прорваться мимо нас. Хотя время работало не на нас — дым все-таки потихоньку рассеивался.

Значит, придется все-таки переходить к запасному варианту, то есть к подкатному щиту и огнемету. Затея была рискованной. Я надеялся, что без нее можно будет обойтись, что дымовые бомбы сработают. Увы, враг оказался упорнее, чем мы ожидали.

Щит был деревянным, обитым сырыми бычьими шкурами, усиленными войлоком. Он стоял на колесах — нести его тяжеловато, только катить. Огнемет — модернизированный вариант наших старых огнеметов. Для менее горючей и густой смеси, но большей дальности.

Мещеряк вопросительно посмотрел на меня. В его глазах читалось сомнение — пора или еще нет? Но выбора особого не было. Либо мы их выкурим, либо они дождутся темноты и попробуют прорваться. А ночью много не навоюешь — стрелы летят вслепую, да и татары могут попробовать слезть со скалы.