Военный инженер Ермака. Книга 3 - Михаил Воронцов

class="p1">Прошло еще полчаса томительного ожидания. Дым продолжал клубиться над рощей, но татары упорно не показались. Я видел, как некоторые наши казаки начинали нервничать. Матвей хмурился все сильнее. Солнце со временем начнет клониться к закату. Ждать нечего.

Дым не выгнал татар из рощи. Скорее всего, они дышали через мокрые тряпки и терпели, ожидая ночи.

— Наверное, пора, — коротко бросил Мещеряк. — Сожжем эту проклятую рощу. Деваться некуда. По-другому не получится.

Напоминающий огромного фантастического жука щит медленно выехал из-за холма. Колеса скрипели, дерево покачивалось на ухабах. За ним шли трое огнеметчиков. Тащили бочонок с горючей смесью, шланг и меха. Меха будут качать два наших сильных казака — от усилия на мехах будет зависеть дальность выстрела. Она нужна нам здесь максимальная — чем дальше мы будем от деревьев, тем лучше.

Огнемет сожжет все, до чего сможет дотянуться пламя, и подпалит другую часть рощи. Другими способами мы это, скорее всего, не сделаем. Погода сырая, никакие зажигательные бомбы не справятся.

С огнеметчиками было еще двое казаков с арбалетами и саблями. Они будут встречать тех татар, которые кинутся на щит. Хотя мы с холма тоже сможем это сделать.

Как только щит показался на открытом пространстве, стрелы полетели в него тучей. Звук был словно град по крыше — непрерывный стук и свист. Стрелы втыкались и торчали, как иглы дикобраза, лишь некоторые прошли вскользь. Но похоже, ни одна не пробила насквозь. Держит щит, держит! Сырые шкуры гасили удар, толстые сосновые доски и войлок не давали стрелам пройти дальше.

Мы все приготовились, потому что было ясно: татары не дураки, они понимают, что щит не просто так выкатили. Сейчас они будут атаковать, пытаются опрокинуть его или обойти. Огнемет пока что не торчит через бойницу щита, но вероятно всем уже ясно, что происходит.

Щит закрепили, вбив колья в землю. Теперь его так просто не опрокинешь и даже не сдвинешь. Стоит монолитной скалой в десяти метрах от рощи. Облако дыма тем временем уже сильно рассеялось.

Атака татар не заставила себя ждать. К щиту кинулся десяток человек с саблями. Но у них не получилось ничего — во всех вонзились наши арбалетные стрелы.

Они пробивали кожаные доспехи, как тряпки. Лишь двое смогли почти добежать до укрытия, но им это помогло не слишком.

Один татарин попытался забраться через верх — схватился за верхний край щита. На мгновение показалась его голова в островерхом шлеме. Но он был тут же убит — казак ударил его саблей, когда тот подтянулся, и татарин свалился обратно.

— Давайте! — заорал Мещеряк.

И из щита вырвалась струя огня.

Это было похоже на дыхание дракона из старых сказок. Железная труба вылезла через бойницу, и из нее вырвалось пламя — желто-оранжевое, с черным дымом. Струя била почти на двадцать метров, насколько я мог разглядеть. Запах горящей смолы и дерева ударил в ноздри.

Загорелась роща мгновенно. Огонь побежал по траве, по веткам, по стволам деревьев и кустам. Посыпались искры.

Татары поняли, что отступать некуда. Они недооценили мощность огнемета. Это был конец. Хороших вариантов не осталось — либо прорываться через огонь и стрелы, либо сгореть заживо. Они кинулись из рощи все разом, но попадали или под огненную струю, или под наши выстрелы.

Мы стреляли не переставая. Некоторые татары пытались сдаться — бросали оружие, падали на колени, что-то кричали. Но в этой неразберихе, в дыму и пламени, уже никто не понимал, кто сдается, а кто нападает. Да и приказа брать пленных не было.

Роща полыхала, как гигантский костер. Отряд был уничтожен полностью. Из сорока человек не выжил никто.

Мы победили в жестоком бою. Засада татар обернулась против них самих.

Глава 4

После боя я сидел с Матвеем Мещеряком на пригорке, наблюдая, как казаки собирают трофеи. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая сибирское небо багрянцем. Только теперь я почувствовал напряжение, которое в схватке не замечаешь: адреналин гонит кровь по жилам, и тело действует само — на выученных движениях, привычках, опыте. А потом приходит усталость — тяжёлая, будто свинцовая накидка ложится на плечи.

Всё прошло лучше, чем я ожидал. У нас только двое раненых: Семён получил стрелу в плечо, но неглубоко; молодой Митька порезался о татарскую саблю, когда добивал врага. Оба через неделю будут в строю. Ещё один казак, Фёдор, неудачно упал с обрыва и подвернул ногу. Над ним добродушно подтрунивали товарищи: выжил в бою с превосходящим противником, а покалечился на ровном месте. Но в этих насмешках слышалась не злость, а облегчение — все понимали, что нам повезло.

Самое сложное выпало на долю берегового отряда — им пришлось действовать в лесочке, где татары могли прятаться за деревьями. К счастью, мои арбалеты снова показали свою силу. Дозорного сняли бесшумно: болт вошёл точно в шею, не дав ему крикнуть. Потом удалось подобраться к главному отряду на расстояние выстрела.

Казаки в лесу открыли огонь из пищалей — я настоял именно на этом. Пуля лучше пробивает ветки, не отклоняется от мелких препятствий, в отличие от арбалетных болтов. Первый залп накрыл человек десять. Татары заметались, не понимая, откуда по ним бьют. Дальше их добивали арбалетами и ножами, в ближнем бою, где перезарядить пищаль некогда.

Мои многозарядные арбалеты выдержали первое настоящее крещение. Механизм сработал безотказно: несколько болтов подряд без перезарядки. Идеальное сочетание мощности и темпа стрельбы. Казаки, которым я доверил новое оружие, действовали слаженно, методично расстреливая бегущих.

Мы подсчитали потери врага — пятьдесят два человека. По сведениям разведки, это чуть ли не все воины, что Кучум держал около Кашлыка. Серьёзный удар. Трофеи оказались богатыми: сабли, ножи, копья. Но особенно ценны луки со стрелами. Татарские составные луки — настоящий предмет искусства: роговые пластины, проклеенные жилами, обмотанные берестой. Такой лук в некоторых условиях бил не хуже арбалета. И стрелы — с железными наконечниками, отлично сбалансированные. Лишними они точно не будут. В разведке, на охоте, при бесшумных вылазках — могут оказаться полезны. К тому же экономят время и металл, который мы тратим на производство болтов. Да, вот такой я хозяйственный!

Мещеряк распорядился похоронить павших татар в общем месте, с должным уважением. Это негласное правило, которого старались придерживаться обе стороны. Мёртвые уже не враги. Я помнил из своего времени: человечность даже на войне сохранять необходимо. Увы, это происходило не всегда.

Мысли о Кучуме не давали покоя. Говорили, что он откочевал в барабинские степи, далеко на восток.