Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

— Так, а это что?

— Возьми зеркальце да посмотри, — предложил я с законной гордостью.

Я уже представлял, как она обрадуется, когда увидит свое помолодевшее лицо. Поворчит, конечно, что тяжело будет объясниться, но обрадуется в первую очередь.

— Откуда у меня зеркальце — зачем? Чтобы я столько денег выкидывала на прихоть, которой даже пользоваться не могу? — спросила Алёна. — Так, погоди… — ее тонкие пальцы пробежали по прическе. — Ты что, заплел мне косу салонного уровня, пока я спала, и умудрился не разбудить?

— Есть еще порох в пороховницах, — я театрально размял пальцы. — Правда, навыки немного заржавели за четыре года, но в целом вышло достойно. Хотя и не совсем на моем обычном уровне. Понимаешь, не на ком было тренироваться. Я только двоюродным сестренкам пару раз косички заплел, но самые простенькие, чтобы лишних вопросов не задавали. И так спалился на подгузниках.

— Обалдеть… — пробормотала Алёна. — А я думала, ты только с магией так мог.

— Да при чем тут магия. С ней просто быстрее.

Алёна снова рассмеялась.

— Как же я тебя люблю!

Легким, порывистым движением она вскочила, потянулась. Я снова залюбовался, даже дыхание перехватило.

— Нет, правда, — она подошла ко мне, уселась рядом у костра, поцеловала. — Прямо удивительно — а чего ты себе-то волосы не отрастил тогда?

— Да ну, — я подергал за собственную прядь. — Тонкие, слабые, путаются… Тут целый арсенал профессионального парикмахера нужен, чтобы из этого что-то пристойное уложить. Чистые, не лезут — и хватит с них.

— Очень милый лисий мех, — она провела рукой по моим волосам: приятно. — И, кстати, ты вообще очень милый! Гораздо симпатичнее, чем я себе представляла.

— Спасибо на добром слове. С волосами теперь лучше, чем было. Кстати, о палеве: знаешь, как на меня Герт поглядывал, когда я себе сам масло для мытья волос стал делать?

Снова смех.

— Дай угадаю: попросил попробовать и все растащил?

— Точно! А у самого-то с волосами все прекрасно — ну, ты его видела.

Как же хорошо, когда твоя женщина смеется. Даже не так: когда твоя женщина буквально ржет от счастья и от того, что все хорошо в мире. Сразу как-то забываешь о любых проблемах.

…Как же нам хорошо было ночью! Мы тоже больше болтали, чем что-то другое: хотелось рассказать друг другу сразу все, что случилось за последние четыре года — и одновременно вспомнить все, что происходило за предыдущие пятьдесят. Мне удавалось почти все время смешить Алёну. Она только раз заплакала — в самый, казалось бы, неподходящий для этого момент!

— Что ты… что за… — я испугался, прижал ее к себе, начал целовать.

Но она меня успокоила.

— Это не я, это Сора. Она… представляешь, ей никогда не было хорошо с мужчиной! Вообще никогда!

— Погоди, так у тебя все-таки ее личность где-то в голове сидит? — это меня не на шутку встревожило.

— Нет, что ты. Просто все ее воспоминания, паттерны мышления… мне с ними часто приходилось бороться, особенно поначалу — она все время такая, знаешь… «как бы чего не вышло». Ее всю жизнь ломали — и доломали под конец. И сейчас она тоже словно бы шепчет из подполья: мол, не доверяй ему, мужчина обманет…

— Стой, но ты же говорила, у нее был какой-то любимый человек? Которому хребет сломали на ее глазах? — я только говорил это, а Алёна уже фыркала и прятала голову у меня на груди.

— Запомнил? Я же говорю, дурак ты, боцман… Это я про тебя говорила!

— В смысле⁈

— Тебя убили очередью в спину! Ты меня закрыл, а сам сложился! Я отлично это видела, прямо по твоему лицу! Мне тоже попало в руку, — она даже коснулась левого предплечья. — Но так, только чиркнуло, хотя крови было много. Ты сполз на пол — и тут нас перенесло. Я поэтому и думала, что я здесь одна! Что ты погиб!

— Неожиданный поворот… — только и мог сказать я. — Ничего такого не помню. В трауре ты тоже, выходит, была по мне?

— Главное, ты жив, — повторила Алёна, как молитву.

Я мог только продолжить доказывать ей свою исключительную витальность.

Еще Алёна рассказала мне кое-что об ослепительной славе Цапель в качестве эскортниц.

Оказывается, «приватная» часть их пути предполагала использование внутренней энергии, чтобы доставить удовольствие мужчинам. Да, именно то, что вы подумали. Я слышал слухи об этом, но думал, что это городские легенды. Оказывается, нет. Но Алёна приказала перестать обучать этому новых адепток.

— Это очень вредная техника — и для той, кто применяет, и для того, на ком… У мужчин она вообще вызывает аддикцию, приходится все время увеличивать дозу воздействия — а там и до импотенции недолго. Так что на тебе показывать не буду, и не проси!

— И не собирался. У меня и так мозги еле работают, когда на тебя смотрю. Куда мне еще дополнительная стимуляция! — заверил я ее.

Что же касается женщин, то им эта техника попросту мешает испытывать удовольствие от секса. Отсюда частично и искалеченная психика Соры.

Услышав это грустное замечание, я не мог удержаться, чтобы не начать снова фыркать от смеха.

— Что такого смешного? — спросила Алёна.

— Да просто представил… Секретная техника старших рангов: прыжок противнику на шею — и выстрел в лицо из влагалища внутренней энергией!

Алёна ошарашенно замолчала на секунду — а потом мы с ней грохнули смехом совершенно синхронно.

— Творец, как я скучала по твоему юмору!

— Твой такой же!

— Вот именно! Только ты умеешь шутить еще более плоско и пошло, чем я! Мне так этого не хватало!

Но это было ночью, а теперь, утром, нам все-таки предстояли дневные заботы.

Я протянул Алёне свернутую из бересты чашку, куда налил горячего чая из брусничного листа. Воды я нагрел в железной миске из корзины с холодными закусками, которую нам собрали с собой. Положить туда железный чайник никто даже не подумал. Наверное, не поняли, что я действительно везу Сорафию Боней просто на природу — даже она сама. Посчитали моим местом назначения какой-то дом.

— Ты чудо, — сказала она со всей признательностью, отхлебывая. — Спасибо!

— Пожалуйста, — сказал я серьезно. — Нам нужно обсудить наши планы.

— Само собой, — кивнула Алёна. — Говори, что нужно сделать, я сделаю.

— Надо же… — я чуть удивленно поглядел на нее. — А у тебя самой есть какие-то соображения на будущее?

— Безусловно, есть, — безмятежно ответила она. — Но ведь как день ясно, что твои собственные идеи — масштабнее и интереснее. Ты, конечно, бывает, тупишь, так что если найду явные изъяны — скажу, конечно. Но