Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

— Знаю, — сухо сказала Алёна. — У городских Школ то же самое, хоть они и относятся к сельским свысока.

— Но ты вовсе не ханжа и не высокомерная. И не думаю, что на тебе так уж много грехов. Уж по сравнению со мной! По-моему, тебя просто зацепило моим невезением.

— Я знала, что ты так скажешь! — ласково произнесла Алёна. — Ты вечно меня идеализируешь. Но подумай сам. Вот ты проводишь рейд на логово бандитов, убил двести человек. Из них сколько-то не насобирало еще на смертную казнь, сколько-то — просто бухгалтеры и обслуга: знали, на кого работают, но мирились из-за зарплаты на двадцать процентов выше рынка. А двое-трое уже раскаялись и пытались выйти из этого бизнеса. В общем, человек пятьдесят, не заслуживающих смерти по общечеловеческим понятиям, но едва ли полностью невинных.

— Двести человек — это не логово, а целый бандитский синдикат, — заметил я. — И пятьдесят человек бухгалтерии с обслугой… Даже не могу решить, много это или мало. Смотря где.

— Ну, я так, округляя. А с другой стороны я. Ко мне приходит человек и ложится под нож, потому что доверяет. И я пересаживаю ему, скажем, почку, которую завещал другой человек, чтобы спасти кому-то жизнь. И один гибнет из-за моей лени или невнимательности, а священный дар другого пропадает — эта почка больше никому не годится… Скажи, разве это не столь же тяжелый проступок? Или даже тяжелее?

Она говорила спокойно, легким тоном, но я чувствовал в этих словах застарелую боль.

Алёна бросила оперировать двадцать лет назад, когда ошибки у нее превысили пять процентов. Всю карьеру цифра держалась на тройке, но постепенно административная работа становилась все более ответственной и требовала все больше внимания. Выкраивать время на операции и подготовку к ним становилось все сложнее…

— Меряться тяжестью грехов — тоже род гордыни, — сказал я, когда нашел слова.

— Именно, — усмехнулась Алёна. — Но счет на табло. Я попала в тело Сорафии — а ты в тело Лиса.

Крыть было нечем. Я и сам недавно думал о том же. Хотя это казалось излишне жестоким, совершенно не в струе милосердия Творца.

— Может быть, дело не в наказании? — предположил я. — Может быть, Творец просто поместил тебя туда, где ты принесешь больше всего пользы? И где нам не так сложно было бы найти друг друга? Просто мы с тобой те еще дятлы оказались в этом плане…

— Да, теперь я тоже так думаю, — согласилась Алёна. — Потому что, во-первых, Творец не жесток. Во-вторых, не может быть наказанием то, что принесло в итоге столько радости, — она сжала мою руку, я переплел пальцы с ее. — Но я с самого начала не сказала «наказание», я сказала «урок». Видимо, мне следовало выучить больше, чем тебе. И еще, по-моему, из моей позиции в этом мире следует, что я должна во всем тебе помогать. Хотя бы это я, к счастью, поняла с самого начала и поняла правильно!

— Я с тобой не согласен, — возразил я, — но пока не могу аргументировать… Ладно, сейчас не время для философских споров. Нам пора возвращаться к лошадям — бедняги там всю ночь, надеюсь, волки их не съели… А стратегические планы обсудим потом. У тебя вся резиденция, должно быть, на ушах стоит.

— Нет, еще не стоит, — усмехнулась моя жена. — Я их еще только поставлю. Хорошо, Яса должна как раз сегодня вернуться из своего отпуска — как раз и нагружу ее.

— Ты отправила Ясу в отпуск?

— Коротенький. По случаю свадьбы.

— Чьей?

— Её собственной, конечно.

— Она вышла замуж⁈

Алёна посмотрела на меня с иронией.

— Ага. Вот сразу как от тебя выскочила с подожженным хвостом, побежала искать, на ком бы взять реванш. И нашла. На свою голову.

Интерлюдия. Яса Керн, Иар Иэррей и Сорафия Боней, несколько дней назад, сразу после нападения гвардейца и наемников

Все в резиденции Цапель знали, что мастера Иэррея можно застать в своем кабинете рано утром или поздно вечером — день он обычно проводит, посещая пациентов или выполняя так называемые «операционные вмешательства», чаще всего вместе с мастером Боней. Поэтому оиянец не удивился, когда в дверь постучали практически на ночь глядя. Особенно учитывая ту суету и суматоху, которая царила в резиденции!

— Войдите! — разрешил он.

Дверь отворилась — и, к его удивлению, на пороге появилась подмастерье Керн.

Нет, удивление вызвал даже не его визит — она порой являлась за настойками для мастера-наставницы в самое неурочное время. А то, как она выглядела. В резиденции Яса одевалась обычно либо в тренировочную форму, либо — чаще — в простое, наглухо закрытое черное платье, чтобы оно удачно контрастировало с белыми нарядами, которые предпочитала мастер-наставница. Однако теперь на ней был роскошный темно-зеленый ансамбль с открытыми плечами, весьма выгодно подчеркивающий белизну кожи и достоинства телосложения прекрасной воительницы.

Яса выполнила поклон согласно оиянскому этикету и без преамбул произнесла:

— Мастер Иэррей, вы знаете, как приготовить афродизиак для мужчин?

Иэррей не удержал контроль за выражением лица: его брови взлетели чуть ли не выше линии волос.

— Безусловно, знаю. Но зачем он мог вам понадобиться?

— Для дела, — коротко сказала девушка.

Иэррей позволил себе короткую, сардоническую улыбку. Эта красавица всегда вызывала у него смешанные эмоции, но теперь, пожалуй, она зашла слишком далеко.

Если этот дурацкий предлог вообще не выдуман с самого начала. Неужели девочек на традиционном Пути Цапли не учили самостоятельно смешивать подобные снадобья?

Впрочем, может быть, и не учили. Приехав сюда, Иэррей с удивлением узнал, что благородное искусство составления зелий и ядов на континенте считается чисто дворянской прерогативой.

— Вам не нужны афродизиаки «для дела», — спокойно заметил он. — Если вы хотите соблазнить мужчину, вам достаточно подойти к нему на расстояние вытянутой руки, а потом не отшатываться.

К его удивлению, выразительное лицо девушки дрогнуло.

— Вы знаете⁈

— Знаю о чем? — спокойно осведомился он.

Яса сглотнула, чуть опустила веки. Затем, подобрав подол, она прошла через всю комнату и опустилась на колени почти вплотную к Иэррею, который сидел за своим низеньким, привычным ему оиянским столиком.

— Так — достаточно близко?

Она вскинула к нему лицо. Ее щеки чуть розовели, жилка на шее трепетала. Иэррей почувствовал, что самообладание изменяет ему. Захотелось даже ткнуть себя в ногу острым концом кисти, чтобы проверить, не сон ли это: перворанговая помощница Боней пару раз являлась к нему в грезах. Но нет, пожалуй, не сон.

«Осмотрительный