Зачарованная река - Ребекка Росс

– Я видела во дворе лошадь и всадника, – прошептала Фрей, и мать перевела на нее взгляд. – Это был Бреккан.

– Только что?

– Пару минут назад.

Мирин подошла ближе и положила руки на плечи дочери; Фрей сразу почувствовала себя в большей безопасности. Они обе смотрели, как Джек обходит двор по периметру, и Фрей, наконец, заметила, что ворота распахнуты настежь и скрипят на ветру. Это была одна из ее обязанностей – в конце дня убедиться, что все ворота заперты.

– Ворота! – воскликнула девочка, как только Джек подошел к ним. – Мама, ворота открыты!

– Я вижу, Фрей.

– Джек ведь закроет их, правда? – спросила она, но, к своему ужасу, увидела, как ее брат шагнул через калитку и направился вниз по холму, исчезая из виду.

– Джек! Джек! Вернись!

Она кричала, даже не осознавая этого, пока Мирин не опустилась на колени и не взяла лицо дочери в свои холодные ладони.

– Мы должны вести себя тихо. Помнишь правила? С Джеком все будет хорошо. У всех нас все будет хорошо. Мы здесь в безопасности, но должны вести себя тихо.

Фрей кивнула, но ее дыхание снова стало учащенным, и голова закружилась.

– Пойдем, заварим по чашечке чая и разведем огонь, пока будем ждать твоего брата. – Мирин закрыла дверь, но не заперла ее, и Фрей, чувствуя себя разбитой, последовала за матерью.

Мирин подбросила полено в угли и разожгла потухший огонь. Девочка с трудом положила чайные листья в ситечко и принесла чайник к очагу. Вода только начала закипать, когда Джек вбежал в дом через заднюю дверь. Его волосы были спутаны, лицо раскраснелось, а глаза горели диким блеском.

– Джек? – осторожно спросила Мирин.

– Я насчитал десятерых, – сказал он, хватая сапоги. Юноша стоял на одной ноге и пытался завязать ремни на коленях. – Они движутся по долине вдоль реки и леса на север. Полагаю, на ферму Эллиоттов.

– Они собираются прийти сюда, Джек? – дрожащим голосом спросил Фрей.

– Нет, сестра. Они прошли мимо нас. Мы в безопасности.

«Но тот Бреккан и его лошадь… – подумала Фрей, нахмурившись, – что он здесь делал?» Она была уверена, что мужчина ей не привиделся.

– И куда же ты направляешься, Джек? – спросила Мирин спокойным тоном, словно не чувствовала ни страха, ни облегчения, ни беспокойства.

Джек закончил возиться с ремнями. Он встретился взглядом с матерью, стоявшей в другом конце гостиной.

– Я направляюсь к Эллиоттам.

– Это в шести километрах отсюда, сынок.

– Ну, я не собираюсь сидеть здесь сложа руки. Я побегу к ним. Возможно, земля поможет мне сегодня. – Он взглянул на оружие в своей руке. – У тебя есть еще один клинок, мама?

– Нет. Только лук и стрелы.

– Могу я их взять?

Мирин помолчала, потом перевела взгляд на Фрей.

– Пойди принеси оружие брату.

Фрей второй раз за ночь бросилась в спальню и похолодевшими пальцами нащупала оружие в сундуке. Когда она вернулась, то увидела, что мать повязала сыну на грудь заколдованный плед, чтобы защитить его сердце и легкие. Мирин соткала его для Джека много лет назад, и брат, похоже, был не в восторге от идеи надеть его. Мирин крепко взяла юношу за подбородок (Фрей знала, это означает, что мама очень сердита) и, посмотрев ему в глаза, произнесла:

– Ты либо надеваешь плед и идешь, либо не надеваешь и остаешься здесь. Что выбираешь, Джек?

Он решил надеть плед, как Фрей и предполагала. Сестра не понимала, почему брат так ненавидит зачарованные вещи, и передала ему оружие. Сердце бешено колотилось в груди.

Джек улыбнулся ей, как будто это была обычная ночь. Девочка немного успокоилась, когда он укрепил колчан на плече. Затем брат вложил меч ей руки.

– Скоро вернусь.

С этими словами он ушел.

Фрей стояла у огня, оцепенев, пока ее страх не вернулся, раздуваясь, как от укуса осы. Рукоять клинка была теплой и тяжелой. Девочка уставилась на него так, словно никогда раньше не видела.

– Помнишь третье правило, Фрей? – спросила Мирин, наливая им по чашке чая.

Девочка вспомнила. Правила вернули ее к жизни, и она снова вошла в спальню и нашла свою шаль, сложенную на скамье.

Фрей вернулась в гостиную и стояла возле матери, пока та укутывала ее худенькое тело в шаль, крепко завязывая на плечах.

– Вот так, – сказала Мирин. – Вот так стражники носят свои пледы.

Фрей попыталась улыбнуться, но ее глаза наполнились слезами. Она хотела, чтобы Джек остался дома.

Девочка положила клинок на чайный столик и свернулась калачиком на диване рядом с матерью, полная решимости не засыпать. Она прислушивалась к каждому звуку: завыванию ветра, стуку ставен, скрипам в доме, треску огня. Они заставляли ее замирать, пока она не положила голову на колени Мирин и мать не начала гладить ее по волосам, напевая веселую песенку – ту, которую Фрей давно не слышала.

Она погрузилась в сон, но незнакомец с синими татуировками и его огромная лошадь преследовали ее во сне.

* * *

Торин стоял на холме между своим крофтом и крофтом отца, отчаянно пытаясь найти ответ на вопрос, куда увезли его дочь. Он всегда начинал с того места, где Сидра ударила преступника ножом, и шел по ее следам вниз по склону холма, пока гнев не съедал его до мозга костей. Сидра пролежала здесь без сознания, одним духам известно, как долго. Кем бы ни был этот человек, Торин собирался найти и убить его. Сидя на корточках в примятом вереске, он думал о том, как будет медленно лишать врага жизни. Небо было усеяно звездами, над головой мерцала растущая луна. Капитан разочарованно вздохнул, когда внезапно его левая рука начала болеть, словно он окунул ее в ледяную воду. Пульсация быстро усилилась, дыхание перехватило.

Торин подождал, пока боль утихнет или усилится, измеряя пульс. Пятеро нарушителей. Он закрыл глаза и увидел место, где Брекканы пересекли границу, – ферма Эллиоттов.

Он хотел было удивиться, что Брекканы совершают набег летом, на следующий день после удачной сделки, но Торин мог винить только себя.

Этого следовало ожидать.

Он повернулся и побежал обратно в свой темный дом. К огромному облегчению Торина, Сидра оставалась на ночь с Грэмом. Он не хотел, чтобы жена ночевала одна, но не мог позволить себе сон – разве что час-другой, когда усталость становилась невыносимой. Он научился управлять своим телом, находить неожиданный источник силы, даже когда ему казалось, что он достиг предела своих возможностей.

Он воспользовался этим источником, когда побежал к своему жеребцу в стойле. Торин запряг его и пустился галопом по западной дороге, стиснув