Зачарованная река - Ребекка Росс

Адайра внимательно смотрела на него. Ее сердце колотилось от волнения и страха, пока она слушала его предложения.

– Я не хочу, чтобы ты играл для ветра, Джек.

Он нахмурился, убирая руки.

– Почему нет? Народ Ветра – самые могущественные из духов. Они запечатали уста духам земли и воды. Без сомнения, они знают, где именно на Западе прячут наших детей. Если я призову их, они смогут дать нам подтверждение, необходимое, чтобы найти и вернуть девочек домой.

Наследница вздохнула.

– Я не хочу, чтобы ты играл, потому что это истощает твои жизненные силы.

– И все же именно поэтому ты позвала меня домой, Адайра, – мягко напомнил он. – Мы так близки к разгадке этой тайны. Пожалуйста, используй меня и мой дар, чтобы найти ответы.

Она разрывалась на части, хотя и знала, что Джек прав.

Раздался стук в дверь. Адайра с облегчением поняла, что это Сидра вернулась с осмотра.

– Как Элиза? – спросила наследница.

– Насколько я могу судить, – начала Сидра, – она не пострадала физически. За ней бережно ухаживали, хорошо кормили, давали отдыхать. Но ее неспособность рассказать о случившемся говорит мне о том, что она напугана. Кто-то пригрозил ей, чтобы она молчала.

– Что мы можем сделать, чтобы она снова почувствовала себя в безопасности?

– Пока оставить ее с семьей, – ответила Сидра. – Обеспечить ей нормальную, безопасную жизнь, несмотря на то, что Эллиотты живут в замке, а их дом сгорел дотла.

– Я позабочусь об этом, – пообещала Адайра. – Спасибо.

Сидра кивнула и повернулась, чтобы уйти. Джек посмотрел на Адайру; по его взгляду она поняла, что он предупреждает ее.

– Сид, подожди, – сказала Адайра.

Девушка остановилась на пороге.

– Мне нужно рассказать тебе о Торине.

– Да, где он? – воскликнула Сидра. – Я надеялась поговорить с ним этим утром.

Когда Адайра замялась, заговорил Джек:

– Мы не знаем, где он. Он преследовал Брекканов до самого Приграничного Леса после набега.

Сидра побледнела.

– Думаете, он был ранен? Или взят в плен?

– Один из стражников утверждает, что видел, как он выбегал из леса, – ответила Адайра. – Но надвигался туман, что очень затруднило поиски. Мы считаем, что он ранен, и я отправила стражников прочесывать северные холмы. Я сообщу тебе, как только мы его найдем.

– Ты должна была сказать мне, что он пропал, первым делом, как только меня увидела, – возразила Сидра.

Адайра никогда не слышала, чтобы девушка говорила с такой яростью в голосе, и это заставило наследницу устыдиться. Она отложила этот разговор, чтобы целительница могла полностью сосредоточиться на осмотре Элизы. Но, вероятно, Адайра ошиблась. Она чувствовала, что совершает ошибку за ошибкой, и смотрела, как Сидра уходит, не проронив ни слова. Все разваливалось на части, и Адайра не знала, как это остановить.

Когда Джек удалился в свою комнату, чтобы поработать над балладой, девушка, наконец, села за стол, достала лист пергамента и свежее перо.

Она не знала, приказал ли Морэй совершить набег. Оставалась вероятность, что это сделал не он, а, возможно, группа Брекканов, которые были против торгового соглашения. Но теперь, когда Адайра подозревала Запад в похищении, ее сердце полыхало. Ей казалось, что мир на острове был наивной иллюзией.

«Зачем Западу понадобились наши девочки?»

У нее не было ответа, кроме мысли о том, что жизнь за пределами клановой черты была намного хуже, чем та, которую она знала. Возможно, дочери Брекканов умирали. И все же зачем им возвращать Элизу?

Адайра обмакнула перо в чернильницу и предъявила Морэю ультиматум.

* * *

Торин лежал в зарослях лунного чертополоха, почти не осознавая, где он находится и как здесь оказался. Он попытался пошевелиться, но его левая рука отозвалась острой болью. Поморщившись, он опустил взгляд, чтобы осмотреть свои раны.

На руке было два неглубоких пореза, из которых сочилась дурно пахнущая кровь.

Тихий голос, выкованный годами тренировок, приказал ему встать: «Встань и иди, промой эти раны, пока они не загноились еще сильнее».

Но капитан не хотел этого делать; он боролся с непреодолимым желанием оставаться в укрытии, в безопасности. Никто и близко не подошел бы к зарослям чертополоха – никто, кроме Адайры, бабочек и пчел. Он посмеялся про себя над этой грустной мыслью.

Так он и лежал там, среди чертополоха, окутанный утренним туманом.

Вскоре он услышал свое имя, донесенное ветром:

– Капитан Тамерлейн!

Он слышал этот зов снова и снова, словно мычало стадо коров. Торин пополз глубже в заросли, не обращая внимания на иголки, потому что больше всего на свете он не хотел, чтобы стражники увидели его таким – трусом, который сбежал и теперь даже не мог подняться на ноги, не мог промыть раны и подобрать свой меч, который он потерял, как мальчишка.

Он лежал и молился, чтобы они все ушли. Он уткнулся лицом в землю, стиснув зубы от боли, и попытался успокоить свой разум. Он гадал, как долго заклинание будет действовать. День? Неделю?

Ему нужно было вставать.

«Вставай же!»

И тут Торин увидел ее. Она шла мимо зарослей чертополоха, ее темные волосы привлекли его внимание в тумане.

Сидра…

Воин тотчас же пополз к ней. Девушка его не видела, она уходила, но ее черные волосы были его ориентиром в тумане. Сидра была его убежищем, и Торин с трудом поднялся на ноги.

На мгновение он покачнулся. Мир завертелся, а туман был обманчив. Он потерял жену из виду и снова почувствовал боль в руке, панику и страх, которые заставили его бежать. Но этот страх был ничто по сравнению с тем, что он почувствовал, когда разомкнул губы, чтобы окликнуть ее по имени.

– Сидра!

Имя звенело у него в голове, но с губ не сорвалось ни звука – вокруг была только гулкая тишина.

Торин попытался снова, но его голос пропал. Он не мог говорить и понял, что причиной тому был первый удар зачарованным клинком.

Он споткнулся о груду камней. Этот звук заставил Сидру обернуться, и Торин увидел, как она вновь появилась из тумана.

Он заметил, как расширились ее глаза, когда она увидела его, изможденного и отчаявшегося.

– Торин, – выдохнула она и протянула руку.

Он не мог удержаться на ногах и оперся на нее – женщину, которая не доставала ему даже до плеча, и все же сумела его удержать.

И даже когда Торин уткнулся лицом в ее волосы и зарыдал, он не издал ни звука.