Частица тьмы - Тери Терри

— Мама все еще здесь?

— Нет. Она переехала в другой центр. — Он не говорит куда.

— Я под арестом или как?

Он склоняет голову набок.

— Тебя стоило бы арестовать, но я еще не решил. Для чего ты здесь? Давай поговорим об этом. Но вначале я хочу тебе кое-что сказать.

— Я слушаю.

— Во-первых, хочу поблагодарить тебя. Мы получили подтверждение из различных источников, что доктор Александр Кросс и в самом деле жив, и мы окончательно связали его с Шетлендами. Мы могли бы и не сделать этого, если бы ты не направил нас по его следу.

— Что вы собираетесь предпринять?

— Мы работаем над этим. Нам неизвестно его точное местонахождение, хотя есть предположения, что это Шотландия. Надо проверить там несколько известных поселений Мультиверсума, хотя подозреваю, что у них есть другие, о которых мы ничего не знаем. Мы собираем команду из представителей разных родов войск — армии, ВВС, ВМС, а также полиции. У всех иммунитет, как и у меня, и мы можем спокойно заходить в зоны без костюмов биозащиты. Отправиться туда на его поиски. Если он согласится сотрудничать, то есть надежда, что он может знать, как остановить эпидемию. В любом случае, ему придется за многое ответить.

Неужели они поверили мне и действительно собираются идти за Алексом? У меня такое чувство, будто я задержал дыхание в ожидании чего-то, что никогда не случится, как бы я этого ни хотел — и вот, случилось. Тугой узел у меня в груди распускается.

Но как же Фрейя? И Шэй? И ее друзья — Беатрис, Елена, Патрик и Джей-Джей? Что будет значить для них приход военных? Я должен пойти с ними.

— У меня иммунитет. Я хочу участвовать.

— Ты не имеешь должной подготовки. А еще разыскиваешься по разным причинам полицией и другими властями.

— Я могу помочь.

— Как?

— Ну, во-первых, я знаю Алекса, знаю, как он думает. Но есть и кое-что поважнее. Выжившие могут залезть к вам в голову, узнать то, что хотят знать, и даже взять вас под контроль. А то и сделать что-нибудь похуже.

Он склоняет голову набок.

— Нам кое-что об этом известно, хотя трудно отделить правду от всяких безумных историй.

— Я умею блокировать их так, что они не смогут меня контролировать или вмешаться в то, что я делаю. Я могу добраться до Алекса, и он не сумеет остановить меня своим сознанием — мне это удавалось. Я могу помочь вам подобраться к нему поближе.

— А как ты блокируешь выживших? Ты можешь научить этому других?

— Меня научил выживший. Это вопрос визуализации и укрепления защитных барьеров. Я мог бы объяснить, что делать, но совершенно уверен, что только выживший может как следует этому научить. Мне, например, потребовалось некоторое время, чтобы получилось.

Рохан откидывается на спинку стула, обдумывает мои слова.

— Даже если ты будешь один такой, это может пригодиться.

— Но мне нужно кое-что от вас взамен.

— Вот как? Я не уполномочен заключать сделки, но скажи, что ты хочешь, а мы посмотрим.

— Алекс заслуживает того, что вы хотите с ним сделать: посадить его в тюрьму и выбросить ключ, это как самое меньшее. Но остальные? Другие выжившие, которые бежали в Шотландию в поисках безопасного убежища? Они не той же самой категории. Они не причастны к тому, что произошло на Шетлендах. Нельзя ставить их на одну доску с Алексом. Это невинные люди, которые заболели и выжили. Их не за что винить.

— И?..

— Вы должны пообещать, что не примените против них силу.

Некоторое время Рохан молча смотрит на меня, и я не мешаю ему размышлять.

Наконец он вздыхает.

— Кай, давать обещания, которые невозможно выполнить, дело нетрудное. Я таких обещаний давать не стану, потому что не знаю, с чем мы столкнемся и какие средства придется использовать, чтобы достичь наших целей. Но скажу следующее: мы ни у кого не отнимем жизнь без самой крайней необходимости.

Наверно, он действительно так думает. Но как же Эзра?

— Вы говорили это же и в прошлую нашу встречу. Но с тех пор я видел совсем другое. Это и есть настоящая причина, почему я пришел сюда: рассказать, что там происходит.

И я подробно рассказываю, что случилось с пятнадцатилетней девочкой, чьим единственным преступлением было то, что она попыталась убежать. Ее застрелили в спину.

Лицо Рохана мрачнеет.

— Я лично прослежу за тем, чтобы этот случай был тщательно расследован. Если то, что ты рассказал, правда, виновные понесут наказание. И я даю тебе слово: ни одна жизнь — ни выжившего, ни кого-то другого — не будет отнята без крайней, абсолютно крайней необходимости. Только если это будет совсем уж неизбежно. Я позабочусь, чтобы этот приказ был донесен до всего личного состава.

Достаточно ли этого?

У меня нет выбора. И если я буду там, то, возможно, мне удастся предотвратить неподходящее развитие событий.

Рохан протягивает руку, я пожимаю ее.

Пожимаю, но помню про Эзру.

9

ФРЕЙЯ

«Фрейя?» Я ощущаю у себя в голове прикосновение чужого разума. Это Ксандер. Узнаю его сразу же, ведь его ни с кем не спутаешь: ни его самого, ни его голос, ни это мягкий мысленный контакт.

«Да, это я».

«Буду на месте минут через пять. По-прежнему все чисто?»

«Да. Никаких признаков жизни».

«Нам придется сразу же лететь. Только что было замечено какое-то воздушное судно, направляющееся на запад».

«ВВС?»

«Не знаю. Но лучше, чтобы нас не видели».

Мы ждем под сенью деревьев у края крикетного поля. Скоро до нашего слуха доносится гул вертолета, потом и он сам появляется в поле зрения.

На секунду вертолет как будто зависает в воздухе, затем начинает медленно снижаться. Вертящиеся лопасти взметают пыль и листья, когда он опускается на высокую траву.

Дверца начинает открываться, и я чувствую нетерпение Ксандера.

Уилф стоит рядом со мной с Мерлином на руках. Коту явно не нравится такой выбор транспорта, да и Уилфу тоже.

— А разве он не заглохнет, чтобы мы могли в него сесть?

— Нет, но не бойся. Лопасти выше, чем кажутся, и наши головы не заденут.

— Ты уверена?

— Да, — отвечаю я. — Идем. — Я легко касаюсь его сознания и успокаиваю, как могу, пока мы подходим к вертолету и пригибаемся, потому что так хочет Уилф. Он уже не тот мальчик, что был раньше. Прежде он никогда вот так не боялся, но