Русская Америка. Сухой закон 4 - Михаил Дорохов

Чарли остановил машину около небольшого ресторанчика и задумчиво побарабанил по рулю:

— Альберто будет искать ДиДарио. Соколов тоже ищет нашего барыгу. Думаю, продавать «порошок» через него и дальше — слишком рискованно.

— Согласен, — кивнул Мейер, — Оставим товар на будущее, а пока придержим[2]. А вот ДиДарио…

Он посмотрел на своего компаньона. Лучано вопросительно поднял бровь и молча провёл ладонью по горлу.

Лански хмыкнул:

— Да… Надо его убирать из этого уравнения, пока все не вышли на нас!

* * *

Вечером того же дня. Бруклин. Нью-Йорк.

Вечерний туман стелился по улицам, будто едкий дым. В промозглом воздухе смешивался запах угольной гари и болотно-мазутного дыхания Ист-Ривер.

«Форд» катил по тёмным улочкам Бруклина. За рулём сидел Фёдор. Молодой парень, что, несмотря на свои годы, уже успел повидать многое на войне. На пассажирском устроился коренастый Артём. А на заднем сидении, рядом с Ильёй Дмитриевичем, согнувшись в три погибели, ютился «человек-медведь» — Иван Плетнёв.

После того как он вместе с Волковым провернул «фотосессию» для компромата на агентов Бюро расследований — шулер часто брал Ивана на свои аферы в Нью-Йорке. Капитан Синицын дал остальных двух парней, позаботившись о том, чтобы на сегодняшнее дело пошла надёжная и проверенная команда.

Илья Дмитриевич чувствовал тяжесть своего Кольта под пальто. Это придавало немного уверенности. В этих районах никто не мог чувствовать себя в полной мере «своим». Даже отпетые гангстеры. Самое дно Нью-Йорка, где балом правила «белая смерть», калечило души людей быстрее и вернее, чем пули — тела. Если «порошок» будет и дальше попадать отсюда в Бронкс и доходить до эмигрантов, то они начнут находить в этой стране не спасение, а медленную погибель.

Машина свернула в узкий переулок, застроенный облупленными трехэтажками, и замерла у тротуара. Мотор смолк.

— Если что, жди сигнала, — тихо бросил Волков Феде.

Водитель молча кивнул.

Цель была перед ними — старый, полузаброшенный дом. Несколько окон зияли пустотой, другие были заколочены гнилой фанерой. Всё строение напоминало какое-то квадратное облезлое чудовище. Казалось, сама смерть поселилась здесь, вытеснив последних жильцов.

Наводку на этот притон дали нищие с набережной. Они пришли час назад на задний двор «суповой кухни» и выдали нужную информацию, накопав её по просьбе Гарри. Глаза и уши социального дна Нью-Йорка оказались весьма кстати.

Илья Дмитриевич подал знак Артёму. Боец вышел из машины первым, и его массивная фигура растворилась в сумерках. Волков с Плетнёвым последовали за ним.

Дверь в дом была приоткрыта, будто скрипящее ветхое строение ждало незваных гостей. Внутри пахло плесенью, мочой, чем-то сладковато-приторным — знакомый Илье Дмитриевичу по госпиталям запах разложения, смешанный с дымом опиума. Мерзкое место…

Подъезд утопал во мраке. Волков жестом приказал Артёму остаться у входа, прикрывая тыл, а сам достал «Кольт». Лязг затвора прозвучал в гробовой тишине оглушительно громко. Шулер поморщился.

Он двинулся по коридору, прижимаясь спиной к стене. Из-за одной из дверей доносился приглушённый стон, из другой — бессвязный бормочущий шёпот. Притон жил своей уродливой, полусонной жизнью. Где-то здесь должен быть ДиДарио. Продажа, пополнение запасов, просто залечь на дно — что-то должно было привести барыгу сегодня в это логово.

Шулер шагнул в первую комнату справа. Помещение было пустым, если не считать скомканных одеял на полу и уже пыльных бутылок из-под виски. Но в углу, в тени, что-то шевельнулось. Волков тут же перевёл ствол в сторону движения:

— Выходи. Медленно.

Из темноты выползла человеческая фигура. Тощий, измождённый парень с лихорадочным блеском в глазах. Его руки дрожали, а взгляд был остекленевшим, устремлённым в несуществующую реальность.

— У тебя есть? Дай, а? Дай немного, я всё сделаю… — его голос был хриплым, прерывистым.

— Лежать! На пол! — скомандовал Волков, но наркоман будто не слышал.

Внезапно в его глазах вспыхнула животная ярость, рождённая ломкой и отчаянием. С низким рыком он рванулся с места, взяв курс прямо на незваного гостя. Словно желая вцепиться в него, вымолить дозу, или убить и ограбить. Бесноватые глаза даже не посмотрели на пистолет в руках шулера.

Волков не выстрелил. Но не из жалости, а из расчёта. Шум пальбы поднимет на ноги весь дом. Вперёд из-за его спины шагнул «человек-медведь». Он встретил атакующего плечом, отбросил его, и в следующее мгновение уже заломил руки нападавшего за спину. Наркоман слабо и бессильно забился, его крики перешли в подавленные всхлипы.

В дверном проёме возникла тень Артёма.

— Всё в порядке?

— Свяжи его и возвращайся ко входу, — приказал Волков, — А мы с Ваней пойдём дальше…

Артём кивнул и занялся наркоманом, тут же найдя где-то тряпку и попутно заткнув ему рот. Несчастный теперь лежал на грязном полу, тихо постанывая.

Волков вытер лоб рукавом. Сердце заколотилось сильнее. Напарники продолжили осмотр. Комната за комнатой — та же картина: нищета, опустошение, люди-тени, почти не реагирующие на вторжение. Но ДиДарио нигде не было. Никто из этих задохликов в притоне не тянул на ушлого и расчётливого барыгу.

— Может, наводка ошибочная? — тихо спросил Плетнёв, спускаясь в полуподвал, заваленный хламом.

— В любом случае это единственная наша серьёзная зацепка, — пробормотал Волков, вглядываясь в темноту.

И тут его взгляд упал на едва заметную, низкую дверь в дальнем углу подвала, заставленную пустыми ящиками. Массивная, обитая когда-то железом, она была не похожа на вход в какую-нибудь мелкую кладовку. Шулер мотнул Кольтом в сторону находки. Иван без лишних слов оттащил ящики в сторону.

Дверь оказалась не заперта. За ней открывался узкий тоннель, уходящий вглубь, под землю. Их него потянуло сыростью и помётом.

— Подземный ход, — выдохнул Плетнёв. — Хитро.

— Ага… и теперь придётся лезть в эту гадость… — скривился Волков, осматривая своё пальто, — Пора просить у Лексей Ваныча прибавку к жалованию…

Здоровяк-подопечный первым шагнул в темноту, зажигая фонарик. Туннель был недолгим, метров десять. Он вёл в такой же подвал, но уже чистый и пахнущий известью. Отсюда наверх шла аккуратная деревянная лестница.

Оба «соколовца» замерли. Сверху доносились приглушённые звуки — играла граммофонная пластинка, чей-то голос на потрескивающей записи выводил арию из оперы.

Волков медленно, стараясь проверять ступеньки, чтобы те не скрипели, поднялся по лестнице. Дверь в коридор была приоткрыта. За ней обнаружилась уютная, хорошо обставленная прихожая с дорогими обоями и ковром. Полная противоположность тому притону, из которого они только что «вылезли».

Шулер усмехнулся. Неплохо! ДиДарио не дурак. Грязь и упадок с одной стороны, респектабельность — с другой.