Галактический консул: Гребень волны. Гнездо феникса - Евгений Иванович Филенко

Фрост крякнул.

– Кажется, мы отвлеклись, – заметил он. – Но согласись, Сергей, это странно, что мы принуждены сдерживать целую миссию из-за отсутствия заключения по одному-единственному виду. На тебя это не похоже. В конце концов, ты опытный ксенолог…

– Это всего лишь профессия, – промолвил Варданов. – За которой стоит живой человек. В равной со всеми остальными представителями своей расы мере склонный ошибаться. Но в гораздо меньшей степени обладающий правом на такую ошибку. Любому, даже самому квалифицированному ксенологу не чужды простые человеческие качества. Или вы думаете, что, по роду своей деятельности ежечасно общаясь с существами нечеловеческой природы, ксенологи тоже обращаются в нелюдей? – Он внезапно повернулся к Косте. – Вот вы, драйвер?

– Я так не думаю, – проворчал Кратов, как можно более естественным жестом набрасывая на лицо светофильтр, чтобы не замечена была ненароком краска стыда.

– Именно так вы и думаете, драйвер, – укоризненно покачал головой Варданов. – Должно быть, вам будет неприятно услышать это, но опять-таки по роду своей деятельности я хорошо разбираюсь в людях. И мне отчетливо видны самые тонкие оттенки ваших эмоций. Хочешь понять чужого – разберись в себе. Оттого настоящими ксенологами становятся лишь после тридцати лет. Вы еще крайне юны, драйвер, вы в себе блуждаете, как в потемках. Посмотрю я, что за путь вы изберете, когда вам исполнятся мои годы.

«Что он ко мне пристал? – растерянно подумал Костя. – Я в его проблемы, кажется, не лезу. Мое дело – водить все, что движется…»

Над их головами, ровно и мощно гудя, в очередной раз пронеслась пчела. Варданов присел.

– Кыш! – отмахнулся от пчелы Фрост и засмеялся.

– Итак, – сказал Варданов как ни в чем не бывало, обычным менторским тоном. – Что мы имеем? С одной стороны, пчелы явно не годятся на роль астрархов. Но, с другой стороны, орбита Псаммы имеет неестественное происхождение. Это неоспоримо доказано последними исследованиями на галактической базе. Коллега Гвидо оказался прав, что, впрочем, вряд ли добавляет ему энтузиазма. Вопрос вопросов: кто и когда это сделал? Группа Геснера убедительно доказала, что это были не равноноги. Рейхани поставил крест на шипоносах и стрелохвостах. И мне понятно всеобщее недовольство нашей задержкой с пчелами. Тем не менее, я вынужден настаивать на дополнительном цикле исследований лабораторного характера…

– Отнюдь не повредит, – поспешно согласился Фрост. – Пара сеансов ментоскопии – и все стало бы ясно, как самый ясный день.

«И мы убрались бы с этой паршивой планетки, – подумал Костя, поднимаясь и отряхиваясь. – И тогда провалиться мне, если я хоть раз еще наймусь на Псамму…»

– Я в свою очередь также проведу некоторые тесты, – монотонно вещал Варданов. – После чего, мне думается, заключение о неразумности данного вида будет веско аргументировано и найдет понимание среди экспертов. Но если вас интересует мое мнение…

– Безусловно! – с энтузиазмом воскликнул Фрост.

«А мне так наплевать», – устало подумал Костя.

– …я склоняюсь к гипотезе Гвидо о том, что здесь действительно похозяйничали Археоны. Факт сам по себе примечательный, хотя к задачам нашей миссии никакого касательства не имеет.

– Археоны, – бормотал Кратов, бредя к стоявшей неподалеку «гоанне». – Ну-ну… Все равно сюда больше не завербуюсь. Не старайтесь – не заманите. Ни Археонами вашими, ни медовым пряником, ни даже миллионом энектов.

5

Костя прошел на центральный пост, тщательно заперев за собой дверь. Сел в драйверское кресло. Повозился, умащиваясь поудобнее. Возложил руки на пульт, прикрыл глаза. В сотый, наверное, раз представил, как несильным, но в то же время уверенным нажатием пальцев он повелевает кораблю оторваться от серых песков, всплыть над ними в загроможденные багровой полусферой Старшего Солнца небеса…

Тяжко вздохнув, убрал руки с пульта.

«Скука, – подумал он. – Невыносимо. Читать нечего. Музыки на борту нет. Хоть сам начинай песни петь… Зрелищ – ноль. Сплошная работа. Разве это нормально, когда самая скучная работа воспринимается как развлечение?!»

Костя подумал, с кем из тех, кто еще оставался на Псамме, ему хотелось бы перекинуться словом. Поиграв пальцами над пультом, вызвал корабль Геснера.

На его везенье, тамошний драйвер, белобрысый и густо изукрашенный веснушками Крис Шульц откликнулся сразу.

– Мы сегодня улетаем, – похвалился он. – Вот шеф вернется, и отчалим. Видишь ли, шеф не утерпел и отправился полюбоваться напоследок на наше озеро.

– Какое озеро? – спросил Костя завистливо.

– Разве ты не знаешь? Сначала мы нашли здесь плывуны. Потом обнаружилось, что их подпитывает скрытый на глубине в пятьдесят метров водный резервуар. Мы пробили шахту и докопались до целого озера соленой воды. Жаль, что оно совершенно мертво… Что ты вздыхаешь?

– Похоже, я-то застрял в песках надолго.

– Не забывай, что за каждый день задержки сверх срока по контракту тебе причитается сто энектов.

– Разве в этом счастье? – горестно промолвил Кратов.

– Я тебя понимаю, – покивал Крис. – Тебе и вправду тоскливо. Вот мы, к примеру, нашли плывуны и озеро. Рейхани пробился к нефти, Бете – к трансуранам. А у вас, я слышал, ничего интересного.

– Абсолютно!

– Почему же вы не улетаете?

– Из-за пчел. Наш ксенолог никак не отважится объявить их неразумными.

Шульц сочувственно поцокал языком.

– Но ведь ксенолог обязательно должен высказать свое суждение? – спросил он.

– Если он этого не сделает, планету закроют.

– Будет чрезвычайно обидно, – промолвил Крис. – Здесь можно жить. И есть что добывать. Самое главное – воздух. И вода. Ничего, что она соленая. А к песку можно привыкнуть. Вот ты, например, согласился бы здесь жить? Ведь ты пустынник.

– Никогда! – энергично произнес Кратов.

Шульц глядел на него с большим сожалением.

– Может быть, все еще образуется, – сказал он наконец. – А теперь извини: кажется, шеф вернулся. Встретимся на базе, хорошо?

– Хотелось бы надеяться, – сказал Костя без должной уверенности.

Простившись с Крисом, он попытался вызвать корабль Бете. Безуспешно: те намеревались улететь еще вчера. И наверняка осуществили свое намерение в срок.

Костя сидел молча, изредка нарушая тишину вздохами. Глядел на большой, слегка вогнутый экран главного видеала, демонстрировавший ему бесконечную, вылизанную временем и ветрами серость.

Внезапная мысль остро и неприятно поразила его: скоро на этой планете они останутся СОВСЕМ ОДНИ. Гигантский, засыпанный песками, оплетенный синей колючкой, худо ли бедно населенный живыми тварями мир – и они, четверо на утлом суденышке. И больше никого.

А он так не привык.

Он привык, чтобы рядом непременно были люди. И чем больше людей, тем лучше. То есть, конечно, вовсе не обязательно, чтобы стоял шум и гам до небес, чтобы все наперебой горланили песни, ржали в голос над не такими уж