Электро: Протокол "Тираниум" - xxxFantasy

зрачков. Она вцепилась в мою ногу, её челюсти работали с маниакальным наслаждением, вырывая куски плоти. Её зубы были острыми, как лезвия, а движения — точными и расчётливыми.

Электрический хлыст ударил по иллюзии, пропуская через неё мощный разряд. Иллюзия забилась в судорогах, сжимая челюсти ещё сильнее, прежде чем исчезнуть, оторвав последний кусок мяса.

Я рухнул на пол от боли и потери крови. В ушах звенело, перед глазами плыли красные круги. В этот момент настоящий заражённый бросился ко мне — но теперь он двигался не как убийца, а как заботливый человек. Он заговорил голосом Полины:

— Костя… Костя, держись…

Его голос был полон нежности и заботы, но я знал — за этой маской скрывается нечто куда более опасное. Его руки потянулись ко мне, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Что-то в его движениях было неправильным, неестественным, словно он пытался сыграть роль, которая ему не принадлежала.

— Не подходи! — прохрипел я, пытаясь подняться, но боль в ноге и щеке была невыносимой.

Заражённый остановился, его лицо исказилось в гримасе, которая могла быть как улыбкой, так и оскалом.

— Но ты же ранен… Я должна помочь… — прошептал он, и в его голосе прозвучала такая искренность, что на мгновение я почти поверил.

Почти.

Внезапно заражённый хрипло рассмеялся, сбрасывая маску заботы. Его лицо исказилось в жутком оскале. Он начал кружить вокруг меня, словно хищник, играющий с раненой добычей.

Я пытался удерживать его на расстоянии, но электрические жгуты проходили сквозь него, будто через воздух. Каждая попытка атаковать заканчивалась неудачей, и это только раззадоривало монстра. Он наслаждался моей беспомощностью, утоляя свою жажду жестокости.

Тварь двигалась с пугающей грацией, то появляясь справа, то исчезая слева. Её движения были непредсказуемы, словно она читала мои мысли. Внезапно существо опять разделилось на двух монстров, и я почувствовал, как холодный пот стекает по спине.

Собрав остатки сил, я создал второй электрический хлыст. Отползая к стене, оставляя за собой кровавый след, я понимал, что это конец.

Существо расхохоталось, наслаждаясь моим отчаянием. Его смех эхом отражался от стен, заставляя меня дрожать от страха и бессилия. Монстры бросились в атаку с двух сторон одновременно, их когтистые лапы были готовы разорвать меня на части.

Я хлестал жгутами энергии, но видя, как они проходят мимо существ, почувствовал странное умиротворение. Словно я уже принял неизбежность смерти. В этот момент один из хлыстов с пронзительным треском молний рассек одно из существ, рассеяв его в воздухе. Но второй хлыст прошёл сквозь заражённого, и тот нацелился в моё горло.

Каким-то чудом, инстинктивно, я успел сдвинуться на миллиметр, повернуть голову. Тварь вцепилась мне в ключицу вместо горла. Её когтистые руки начали царапать моё лицо, разрывая кожу, заливая всё кровью. Хлыст обвился вокруг шеи заражённого, и тот начал биться в конвульсиях.

Но что-то изменилось. Контролируемый хлыст не выпускал существо из своей хватки. Энергоадаптивность наконец сработала — параметры хлыста перестроились под тип противника. Заражённый взвыл от боли, его челюсти сомкнулись сильнее, проламывая мою ключицу. Хруст костей эхом отразился в моём сознании.

Я чувствовал, как осколки костей впиваются в плоть, как жизнь уходит вместе с кровью. Сознание начало мутиться, но я изо всех сил старался не отключаться. В ушах звенело, перед глазами плыли красные круги.

В этот момент заражённый схватил меня обеими руками за лицо и заглянул в глаза. Наши лица были так близко, что я чувствовал его дыхание — смрадное дыхание смерти и гнили, смешанное с металлическим привкусом крови. Его белые глаза, в которых не было ни капли человечности, смотрели прямо в мою душу.

Я увидел в них торжество победителя, увидел его извращённую радость от моей боли. Его губы искривились в жуткой улыбке, а когти всё глубже впивались в мою плоть. В последний момент перед тем, как тьма окончательно поглотила меня, я почувствовал, как его челюсти снова сжимаются ещё сильнее, дробя кости.

А потом сознание погасло, унося меня в спасительную темноту беспамятства. Последнее, что я услышал, был его торжествующий крик, эхом отразившийся в моём угасающем сознании.

25. Отец

Маленькая Полина, с чёрными задорными косичками, в которых играли отблески тусклого света, застыла на мгновение, прежде чем броситься к отцу. Её крошечные ручки вцепились в его штанину с отчаянной силой ребёнка, который ещё не понимает всей опасности ситуации.

— Папа! Не бей маму! — крик её был пронзительным, полным детской наивности и веры в справедливость.

Мужчина, массивный, с искажённым от ярости лицом, замер. Его кулаки, готовые обрушиться на хрупкую женщину, на мгновение расслабились. Но это была лишь иллюзия милосердия.

— А ну, мелкая! — прорычал он, резко развернувшись. Его огромная лапа взметнулась в воздух и отбросила девочку прочь, словно она была не тяжелее пушинки.

Полина отлетела к стене, ударившись о неё с глухим стуком. В её глазах застыло непонимание, смешанное с болью.

— Вы все тут живёте припеваюче благодаря мне! — его голос гремел, отражаясь от стен. — Ещё и смеете перечить? Неблагодарные суки!

Он сплюнул на пол, демонстрируя своё презрение. Пиджак, небрежно накинутый на плечи, казался символом его превосходства, его власти над этими стенами, над этими людьми.

Дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стёкла. Квартира погрузилась в тяжёлую, давящую тишину.

В воздухе витал запах страха и унижения, смешанный с металлическим привкусом крови, которая, возможно, текла из разбитого локтя маленькой Полины, ударившейся о стену.

Тишина квартиры была оглушительной. Только тихое всхлипывание девочки, пытающейся подняться, нарушало это молчание.

Перед моими глазами все поплыло, меняя сцену.

В полутёмном подвале, где пахло металлом и машинным маслом, отец склонился над разложенными на верстаке механизмами. Его крупные руки, покрытые старыми шрамами, уверенно перебирали детали, словно струны невидимого инструмента.

— Смотри сюда, соплячка, — прорычал он, не оборачиваясь к дочери. — Это не игрушки, это — жизнь.

Пятилетняя Полина замерла, боясь издать лишний звук. Её маленькие ручки дрожали от волнения, а карие глаза, такие же пронзительные, как у отца, жадно ловили каждое его движение.

На верстаке перед ними раскинулись внутренности хитроумной ловушки: тонкие металлические пластины, пружины, провода, похожие на серебристых змей, и какие-то загадочные механизмы, назначение которых было пока за гранью её понимания.

Отец работал молча, лишь изредка бросая короткие, резкие команды. Его лицо, обычно суровое и неприветливое, сейчас казалось почти одухотворённым. Он был в своей стихии —