Электро: Протокол "Тираниум" - xxxFantasy

— Отстань от ребёнка. Надо сначала отучиться, а потом уже думать о всяких там…

Она не договорила, аккуратно раскладывая столовые приборы и наполняя тарелки горячим супом. Её движения были отточенными, привычными.

— Ира где? — строго спросил отец, его голос стал серьёзным. Он всегда беспокоился о безопасности сестры.

Мама посмотрела на старинные часы на стене, которые тикали размеренно и успокаивающе:

— Скоро должна прийти.

И словно по волшебству, в этот самый момент щёлкнула входная дверь, и в квартиру вошла Ира — высокая девушка с небольшим лишним весом. Она имела такие же чёрные волосы и глаза, как у отца и брата. Её волосы были аккуратно уложены, а одежда сидела идеально. Ира всегда умела ухаживать за собой, подчеркивая свои достоинства и умело скрывая недостатки.

— Я дома! — весело крикнула она, сбрасывая обувь и проскальзывая в ванную комнату.

— Ну вот, я же говорила, — с улыбкой произнесла мама, её лицо просветлело.

— Вспомни заразу… — усмехнулся отец, качая головой. — Ну что, сынок, чего молчишь?

Отец наклонился ко мне, его рука легла на мой лоб:

— Температуры вроде нет.

Я посмотрел в его чёрные глаза, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

— Мне кажется… это всё ненастоящее, — прошептал я, и слова повисли в воздухе тяжёлым грузом.

На кухне воцарилась гнетущая тишина. Только шум воды из ванной нарушал её, создавая странный, почти неестественный контраст.

— Как ненастоящее? — удивлённо спросил отец, наконец нарушая молчание. Его голос звучал недоумённо. Он ущипнул меня за руку, его пальцы были сильными и уверенными. — Больно?

Я кивнул, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— Ну так а чего тогда? — спросил отец, его голос стал мягче. — Ты точно не болеешь?

Мама, отвернувшись к раковине, начала механически мыть посуду. Её движения были какими-то… искусственными, не такими, как обычно. Я вдруг заметил, что она не смотрит в мою сторону, хотя раньше всегда ловила мой взгляд.

И тут я вспомнил. Раньше она всегда напевала странную песенку, когда мыла посуду — старую мелодию, которую знала только наша семья.

В ту же секунду её губы зашевелились, и по кухне разлился знакомый мотив. Но что-то было не так. Слишком идеально, слишком правильно. Её голос звучал слишком чисто, слишком отрепетированно.

— Костя, ты меня пугаешь, — тихо сказала мама, не прекращая петь. Её голос звучал механически, без души.

Холодный пот выступил на лбу, когда мама повернулась ко мне. Я отпрянул так резко, что опрокинул стул. Её глаза… они были красными, с крошечными точками зрачков, словно два пылающих уголька в темноте.

— Сынок… — прохрипел отец, и его голос звучал так, будто он уже не принадлежал себе.

Я медленно отступал, не отрывая взгляда от его лица. Его глаза изменились — теперь они были такими же, как у мамы, с той же жуткой краснотой и точечными зрачками. Он медленно поднимался из-за стола, а мама, всё ещё с недомытой тарелкой в руках, двигалась к нему.

Их движения были неестественными, механическими. На руках мамы появились первые следы крови и струпьев. Лицо отца покрывалось багровыми разводами, словно кто-то разбрызгал краску.

— Сын…ок… — всхлипнули они в унисон, делая шаг вперёд. Их голоса звучали так, будто через них говорили другие существа.

Отступая, я натыкался на мебель, спотыкался о собственные ноги. Внезапно что-то твёрдое упёрлось мне в спину. Медленно, словно во сне, я обернулся и замер от ужаса.

Передо мной стояла Ира — моя сестра. Она была обнажена, вся в крови, её кожа казалась неестественно бледной на фоне алых разводов. Красные глаза с точечными зрачками смотрели прямо в мои, а на губах играла едва заметная, жуткая ухмылка.

— Ко…стя… ты… ку…да? — спросила она, выплёвывая кровь вместе со словами. Её голос звучал так, будто она говорила через боль.

Я вжался в входную дверь, чувствуя, как холодный металл ручек обжигает ладони. Три фигуры заражённых медленно, но неотвратимо приближались. Паника захлестнула меня, пальцы дрожали, когда я судорожно пытался открыть замки.

Сзади послышалось хриплое, прерывистое дыхание. Я почувствовал холодные, мокрые от свежей крови руки на своей шее. Они были ледяными, словно принадлежали мертвецу. В тот же миг я рванулся вперёд, вылетая в подъезд.

За спиной раздался грохот — заражённые родственники бросились в погоню, издавая жуткие, нечеловеческие звуки. Их хрипы и рыки эхом отражались от стен подъезда.

На лестничной площадке я замер на мгновение от нового кошмара. Двери лифта раскрылись, являя жуткую картину. Баба Нюра, наша добродушная соседка, вгрызалась в горло Петровичу, разрывая его на части. Её лицо было искажено яростью, одежда пропитана кровью. Увидев меня, она оскалилась, обнажив острые зубы, и с утробным рыком бросилась следом.

Не раздумывая, я рванул вверх по лестнице. Каждая ступенька казалась бесконечной. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, лёгкие горели от недостатка воздуха. Я слышал за спиной топот преследователей, их хриплое дыхание становилось всё ближе.

На двенадцатом этаже моё сердце пропустило удар. Перед глазами возникла знакомая фигура Васьки-алкаша. Его руки тряслись так сильно, что казалось, будто он пытается удержать что-то невидимое, но тяжёлое. Он спускался сверху, вытянув перед собой руки, словно слепой, бредущий в темноте.

— Костя… дружище… — прохрипел он своим пропитым, надломленным голосом, в котором слышалась последняя надежда.

Его глаза были закатаны вверх, а капилляры на белках стремительно лопались, превращая белки глаз в жуткие красные провалы. В следующую секунду он резко дёрнулся вперёд, как марионетка, которую дёргают за ниточки.

Я отпрыгнул в сторону с такой скоростью, будто за спиной выросли крылья. Вася рухнул прямо в объятия моей заражённой матери, которая преследовала меня в нескольких метрах позади.

Не теряя ни секунды, я рванул дальше вверх по лестнице.

На тринадцатом этаже свет в подъезде внезапно погас, погружая всё вокруг в кромешную тьму. Топот ног позади стих, но я продолжал бежать, ориентируясь лишь на память о расположении ступеней. Мои ноги уже онемели от напряжения, но я заставлял себя двигаться вперёд, стиснув зубы от боли.

Пот заливал глаза, но я продолжал подниматься. Пятнадцатый этаж предстал передо мной как мираж в темноте. В дверном проёме одной из квартир я увидел женскую фигуру. Силуэт был размыт темнотой, но я знал — это Полина.

— Иди… ко… мне… — прошептал голос, словно касаясь моего сознания ледяными пальцами.

Девушка медленно поманила меня рукой, её силуэт казался призрачным в