Рождение звезды 2 - Асаэ

Специи: холмики куркумы, паприки, зиры, шафрана, источающие сногсшибательный аромат.

Сладости: пахлава, шекербура, нуга, орехи в сахаре.

Саша, Витя и Олег шли, разинув рты, как дети в сказочном царстве. Их глаза разбегались.

— Смотри, не заблудись, — усмехнулся Муслим. — Здесь можно потеряться навсегда.

Он подвел их к прилавку с дынями. Продавец, усатый ага в жилетке, сразу оценил клиентов.

— О, гости столицы! Берите дыни, сами просятся в рот! Сладкие, как поцелуй влюблённой! Три рубля кило!

— Ага, конечно, — с ухмылкой ответил Муслим. — Да с такими ценами потом зубы на полку положишь. За рубль пятьдесят возьмём, и то, если попробуем и понравится.

— Что вы, джанним! Да я её сам с утра поливал, пестовал! Два семьдесят, последняя цена, себе в убыток!

— Да ты что! Да я вчера на том конце рынка за два брал, и то переплатил! Давай за рубль семьдесят пять, и ещё пару персиков в придачу кинешь!

Торг длился несколько минут, сопровождаясь смехом, клятвами и драматическими вздохами. В итоге сошлись на двух двадцать, и продавец, сокрушённо качая головой («Разоряете меня, совсем разоряете!»), положил на весы отборную дыню.

— Видишь, — объяснил Муслим ребятам, — здесь не торговаться — значит оскорбить продавца. Он подумает, что ты не уважаешь его как мастера, не видишь истинной цены товара. Это целый ритуал, игра.

И тут усатый ага пригляделся к Муслиму.

— Слушай, а ты лицо знакомое... Да ты же Магомаев! Тот самый, который поёт! Аллахым, это же Муслим! — крикнул он соседям.

Эффект был мгновенным. Рынок зашевелился. Со всех сторон стали подходить люди.

— Маэстро! Какая честь!

— Возьми, джанним, винограда, с моего сада!

— Попробуй мой инжир, лучше нет в Баку!

— Это с каких пор твой инжир стал лучше моего?

два продавцы начали засучивать рукава, но тут влез третий.

— Да что вы спорите всякий честный человек вы Баку знает что мой инжир словно из райских гущ и нет его лучше в мире!

Им начали буквально всовывать в руки свёртки с сухофруктами, пакеты с зеленью, связки лука. Какой-то мясник, могучий детина в окровавленном фартуке, с силой потряс руку Муслима и сунул ему в другую руку огромный кусок баранины.

— На, бери, самого лучшего барашка! Он ещё буквально час назад травку жевал! — с гордостью заявил он.

У Саши мелькнула совершенно невольная мысль: «Интересно, где он в центре Баку травку-то нашёл?» Он едва сдержал улыбку.

Муслим, смеясь и отбиваясь, пытался отказаться, но это было бесполезно.

— Спасибо, спасибо, джанлар! Остановитесь! Да познакомьтесь лучше — это мои друзья, братья-музыканты! Вместе в Париже на Марсовом поле выступали! А это, — он хлопнул Сашу по плечу, — Александр, он не только поёт, он и песни сочиняет! Настоящий композитор!

Это окончательно сразило бакинцев. На ребят посыпались новые вопросы и угощения.

— В Париже выступали? — переспросил один из стариков, поправляя папаху. — Ну и как, там хорошо? Красиво?

Не дожидаясь ответа, он сам себе ответил, мудро качая головой:

— Конечно, хорошо. Но у нас лучше! У нас море вот какое — настоящее, солёное! У нас солнце ярче светит! И люди у нас душевнее, правда? — Он окинул взглядом толпу, и все дружно закивали. — В Париже вам вот так просто дыню в руки не сунули бы! А мясо? А? Там, поди, всё по счетам, да по деньгам. А у нас — от всего сердца!

Ребята могли только кивать, пытаясь удержать в охапке всё увеличивающееся количество пакетов, свёртков и просто плодов, всунутых им в руки. Через десять минут они уже с трудом передвигались.

Выбраться с рынка удалось только с помощью нескольких продавцов, которые с криками «Дорогу артистам!» и «Поддержите москвичей!» помогли им донести все дары до машины Муслима. Багажник «Волги» был заполнен до отказа.

Саша, запыхавшийся и счастливый, забрался на пассажирское сиденье, держа на коленях огромную дыню-«торпеду» и пакет с гранатами.

— Ну что, — смеясь, спросил Муслим, заводя мотор. — Понравился вам наш базар? Теперь понимаете, почему в Баку лучше?

Олег, зарывшийся в гору зелени на заднем сиденье, просто захохотал. Ответ был очевиден. Они увозили с рынка не просто продукты, а частичку той невероятной, шумной, щедрой души Баку, которая не продаётся ни за какие деньги и которую нельзя было найти ни в одном Париже мира.