Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

был Лейгур. Говорил он о самолетах, с помощью которых люди добирались с одной части света до другой за считаные часы. О городах, где ютились практически плечом к плечу миллионы людей. Много чего. Одним словом, говорили обо всем, кроме завтрашнего утра. Все собравшиеся как будто бы дали тайный обет — не упоминать вслух «Звездную», отдалиться мыслями от нее хоть ненадолго. И как они не старались, все же избежать этой темы не удалось.

Первым нарушителем стала Надя:

— Могу я вам кое в чем признаться?

Все замолчали, прервав ленивый разговор о музыке прошлого, и взглянули в сторону Нади, склонившей голову.

— Сегодня, когда я сказала, что иду с вами на «Звездную» ради будущего моего сына, это была лишь доля правды, — говорила она полушепотом, щелкая ногтем. — Я делаю это не только ради Йована, — ее влажный взгляд обратился ко всем, — но и ради вас. Мы начали это вместе, понимаете? И я решила, что буду просто последней сволочью, если останусь в стороне и не помогу вам закончить начатое. Ведь не будь вас рядом все это время, не было бы Йована, не было бы моего сына. — Слезы прыснули из ее глаз. — Я вам так благодарна…

Арина вскочила с места и бросилась ее обнимать. Потом робко подтянулись остальные, обняли Надю сзади, и уже через мгновение слепили впятером тесные объятия.

— Ребят, дайте мне слово, — сказала Надя, ее голос приглушался телами остальных, — выживите, хорошо? Хватит смертей. Просто выживите.

— И ты тоже дай слово, — всхлипывая, сказал Тихон. — Так нечестно будет, если мы дадим, а ты — нет.

— Обещаю, — отозвалась она. — Ради вас, ради сына, я выживу. Этим ублюдкам не взять меня.

Остальные ответили согласием.

Когда напряжение спало, они еще немного поболтали о всяком-разном, пока не стали слышаться первые зевки.

— Ну, думаю пора нам всем на боковую, — сообщил Лейгур, хлопнул себя по коленям и поднялся со стула. — Нужно как следует выспаться перед завтрашним днем.

— Еще раз большое спасибо за ужин, Лейгур, — сказала Надя. — Ничего вкуснее в жизни не ела.

— Всегда пожалуйста, — тепло улыбнулся он.

Все стали потихоньку расходится к своим спальным закуткам. Тихона уже и вовсе ноги не держали, и он чуть лбом не впечатался в дверной косяк, но все же успешно покинул офисное помещение. Следом за ним вышла Надя. Матвей с Ариной помогли Лейгуру прибраться и сложить все миски с вилками и кружками в мешок. Вскоре и он покинул место бывшего пира.

Вдвоем остались только Матвей с Ариной.

— Ну, — вздохнул Матвей, погладив ее по плечу, — до завтра.

И когда он уже почти было вышел, девушка поймала его за руку.

— Постой.

Собиратель вопросительно взглянул на нее.

— Тебе правда нравится? — Она натянута улыбнулась, указывая застенчивым жестом на свой макияж. Матвей не успел и звука произнести, как она торопливо, с легким придыханием добавила: — Я это сделала для тебя.

Матвей, растерянный от подобного ответа, погладил ее по плечу.

— Ты красавица в любом виде, клянусь тебе. И с короткими волосами, и длинными, и чумазая…

Он поцеловал ее в лоб, пожелал спокойно ночи, вновь направился к выходу.

— Матвей!

Ее холодная рука стиснула его запястье. Он обернулся и встретил на себе застенчивый взгляд карих глаз. Щеки Арины зардели пуще прежнего, по лицу проскользнула неуверенность. И потом — произошло это совершенно неожиданно, — она резко поцеловала его. Матвей оторопел, когда ее зубы ласково покусывали его обветренные губы, когда холодные и нежные ладони закрыли его небритые щеки, и в груди Матвея стало медленно разливаться приятное тепло.

— Нет, перестань… — Матвей сжал ее плечи и нежно отодвинул. Арина заробела, отвернулась и обхватила себя руками.

— Прости, не знаю, что на меня нашло… — дрожал её голос.

А для Матвея вдруг всё встало на свои места, в особенности вся эта неприязнь к Маше, так и сочившаяся от Арины в ее адрес при любом возможном случае. Выходит, за всем этим скрывалась самая обыкновенная ревность.

Арина показалась ему совершенно чужим человеком, и ему стало страшно неуютно с ней.

Он подошёл к ней, положил руку на плечо и почувствовал, как хрупкое тело девушки дрогнуло.

— Это неправильно, Арин, — шепнул он ей, чувствуя, как саднит в горле. — Ты же мне как…

— Сестра. Знаю я, знаю!.. — испуганно голосом произнесла она. Из глаз, подчёркнутых макияжем, по щеке скользнула чёрная струйка.— Просто… ты столько сделал всего для меня. И я… я теперь не могу представить жизни, в которой рядом не будет тебя. И ничего не могу с этим поделать, понимаешь? Не могу вот так раз — и отковырять это, как болячку.

У Матвея засосало под ложечкой. Это ж надо — Аринка влюбилась в него, во взрослого мужика, годящегося ей чуть ли не в отцы! И как теперь ему быть? Где-то глубоко внутри себя он догадывался о подобном уже давно, но боялся открыть мысленную дверь и взглянуть на неприятную правду всерьез. Боялся поговорить с Ариной об этом начистоту, с глазу на глаз, пока дела не стали только хуже.

И вот, пожалуйста, дождался.

Он крепко обнял девушку, чувствуя, как ее лопатки чуть содрогались от тихого плача. Шершавой рукой погладил ее по волосам и поцеловал в макушку.

Так они и стояли, согреваясь в любящих объятиях.

* * *

Всю ночь Матвей не смыкал глаз, раз за разом возобновляя в памяти случившееся минувшим вечером. Чувствовал он себя в крайней степени паршиво.

Потом, когда наступило раннее утро, и осознание того, что высыпаться ему придется в трясущемся вездеходе на пути Звездной — и то это если повезет, — он поднялся с койки, прихватил вещь-мешок и спустился к гаражу. Там застал Сан-Хи в компании дюжины своих людей. Все делали последние приготовления: проверяли состояние вездеходов, оружия, наличие патронов и гранат. Никто из них даже не обратил внимание на вошедшего внутрь гостя.

Матвей, сев на скамейку, наблюдал за сборами и все не мог выкинуть из головы отчетливого подозрения, что все это ему сниться. Ему вдруг вспомнилось, как однажды от своего отца он слышал, будто если взглянуть на часы во сне, они не будут показывать точного времени: стрелка будет вилять из стороны в сторону, исчезать, а циферблат искажаться. К счастью, в