Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

— Ты все сделал правильно, — тихо утешал его Лейгур. — Ей там не место.

Матвей смолчал.

Он вообще не произнес ни слова с этой самой минуты и вплоть до станции «Звездной», к которой прибыли двое суток спустя.

Те два дня были самыми долгими в его жизни.

* * *

Тихон нашел старое кресло на колесиках, вцепился в его спинку и принялся ударять им по двери.

— Дурить меня вздумал⁈ — пыхтел он ударяя. — Рыжий недоносок! Чтоб у тебя мать сдохла, ты… Эй, кто-нибудь! Откройте! Слышите меня? — Снова грохнул ножками со всей одури: — Мы здесь!

Минут пять он нещадно лупил дверь, оставил на ней вмятины, пока крестовина от кресла не упала ему под ноги. Он откинул тяжелую спинку, взялся за железяку и продолжил бить ей, пока вскоре, задыхаясь, не свалился на пол.

— Ублюдок… — глотал он воздух. — Рыжий ублюдок. Говорит, сапоги достать надо. Я еще подумал, какие к черту сапоги? Ведь догадывался, сука — здесь что-то нечисто. Догадывался…

Он посмотрел на Арину. Девушка сидела в углу, обхватив руками колени и положив на них голову. Когда Матвей ушел, она еще долго рыдала, что еще сильнее разозлило Тихона, что и заставило его пустить в ход это кресло. Не мог он смотреть на девичьи слезы. В такие редкие моменты ему обязательно надо было что-нибудь предпринять.

Несмотря на не утихшую до конца обиду, он все же подполз к ней на четвереньках, сел напротив и долго не решался заговорить.

— Поверить не могу, что они кинули нас, — прошептал он.

Тихон заметил торчащую из ее пояса рукоятку револьвера.

— Слушай, а может, мы того, бахнем из этой штуки в дверь?

Тылом ладони она вытерла опухшие глаза.

— Ты как всегда, одна идея тупой другой.

Тихон вновь обозлился на нее и весь напрягся. Он обязательно бы ответил ей что-нибудь язвительное, но сейчас, наблюдая ее измученный вид, не осмелился решиться на подобное.

— Дерьмо… — Парень сел рядом с ней и запрокинул голову, морщась от света лампы. После он принялся причитать: — Бросили нас, гады. Взяли и бросили, словно мы дети какие.

— Можешь ты уже, наконец, заткнуться? — рявкнула Арина и поднялась с пола. — Я из-за тебя собственных мыслей не слышу.

Тихон замолк, но только на минуту. Сверля ее гневным взглядом, он, не выдержав, вскочил с места и гаркнул:

— Слушай, а ты всегда была такой стервозной сукой?

— Я же велела тебе, закрой свой…

— Нет, это ты свою пасть захлопни, ясно⁈ — Он грубо пихнул ее в плечо. — Мне уже надоело, что ты на меня постоянно орешь, а потом извиняешься, а потом снова орешь…

— Да потому что с тобой иначе никак. Вот сейчас, к примеру!

— Ты иначе и не пробовала! Все время со мной разговариваешь, как с пятилеткой.

— Потому что ты и есть пятилетка! — огрызнулась она и схватилась за голову. Потом зашипела: — Безмозглая, раздражающая и тупая пятилетка! Уж не знаю, кто в этом виноват: ты сам или твой братик-фанатик, который не привил тебе элементарной…

Арину перебил раздавшийся со стороны Тихона крик. Мальчик с разбегу врезался в нее, обхватил за талию и повалил на пол. Его кулаки принялись колотить ее по груди, по плечам, задел подбородок.

— Заткнись! — звонко вопил он. — Не смей говорить плохо про моего…

Она с усилием сбросила его с себя и откинула в сторону сложенных друг на друга стульев. Те с железным лязгом упали.

Арина встала на ноги, почувствовала на языке металлический привкус. Коснулась губы и заметила кровь, от вида которой стала только злее. Со кулаками она направилась в сторону мальчишки, но тот вдруг перевернулся на спину с вытянутым вперед револьвером. Её револьвером. Засранец незаметно стащил его, пока они боролись.

Девушка инстинктивно выпятила ладони вперед.

— Он заряжен… — предупредила она.

— Да ладно? Не врешь? — с издевкой, раздражением и гневом одновременно выкрикнул Тихон.

— Ты не посмеешь.

Парень отвел курок двумя большими пальцами. Его руки тряслись, длинное дуло револьвера заходило ходуном.

— Мой брат не фанатик. — На переносице Тихона легли две глубокие морщины. — В отличие от тебя. Ты только и думаешь о мести. Даже вон ножик специальный сделала. — Он кивком указал на рукоятку, торчащую у нее за поясом.

Арина нахмурилась, отвела взгляд в сторону.

— Разве это не фанатизм? — все говорил Тихон.

Потом он заметил, как лицо девушки сменилось на удивление. Ничего не сказав, Арина вдруг зашагала к стене, где стояло еще с десяток наставленных друг на друга стульев. Тихон перевернулся набок, не выпуская револьвера из рук, и проследил, как она сваливает башню из стульев на пол. Он почти спросил: «Что ты делаешь?», но решил, что спрашивать ее сейчас о чем-либо выше его достоинства. К тому же ответ на свой вопрос он получил через несколько секунд, как только Арина села на колени возле вентиляционной решетки.

Девушка вытащила свой костяной нож и кончиком коснулась в резьбу одного из четырех шурупов. Попыталась повернуть — тщетно. Стала обыскивать взглядом все вокруг, но, так и не найдя ничего подходящего, смиренно опустила голову и тяжело вздохнула.

Не поднимая взгляда, она с тихим раздражением обратилась к Тихону:

— Тот нож, что дал тебе Матвей, он еще у тебя?

С величайшей неохотой он заставил руку потянуться к карману, положил нож на пол и подтолкнул его к ней. Она схватила оружие и быстро, походя на вора, принялась использовать его в качестве отвертки. Не прошло и минуты, как все четыре шурупа лежали на полу вместе с вентиляционной решеткой.

Арина заглянула внутрь, попыталась пролезть, но ничего не вышло.

— Что, жирная слишком, да? — язвительно заметил Тихон.

Даже не видя её лица, он так и видел, как дергаются мышцы на ее лбу, как дрожит ее челюсть, в желании в очередной раз его заткнуть. Только вот она держала рот на замке, поскольку теперь он ей был нужен.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сдержанно и холодно прошептала она.

Тихон и не думал это оспаривать. Больше всего на свете ему хотелось выбраться из этой комнатенки, и как можно скорее. К тому же даже отсюда он видел, что вполне сможет пролезть.

Он спрятал револьвер за пояс, подошел к ней и встал на четвереньки.