Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

вскинул от удивления брови. На него упало пронзенное несколькими пулями тело патрульного, свалив его с ног. И пока дверь не успели закрыть, Юн-Чэнь первым оказался на мостике.

Трое звездных немедленно сдались, подняв руки. Один из них, наиболее храбрый, пытался связаться по рации. Но не успел и рта открыть, как радиостанция перед ним уже окрасилась в красный.

Но было поздно.

— «Твердыня» прием, — слышался голос из динамика. — Почему вышли на связь?

Лейгур заметил на лице одного из звездных с поднятыми руками норовивший вырваться наружу порыв храбрости. Быстро подошел к нему вплотную, приложил указательный палец к губе и сказал так мрачно, как умел это только Лейгур Эйгирсон:

— Издаешь хоть звук — сдохнешь.

И на неудавшегося храбреца угроза подействовала. Он немедленно стушевался, глаза испуганно забегали в валившийся на мостик отряд и убитому радисту.

— «Твердыня», прием! — теперь более настойчиво звучал голос из динамика. — Что у вас там происходит? Почему не отвечаете?

Лейгур, конечно же, мог рискнуть и велеть одному из заложников ответить на вызов, но предпочел этого избежать: мало ли расхрабриться и выложит о захвате корабля. Он быстро подошел к радиопередатчику, коснулся кнопки связи, и, предварительно прочистив горло, ответил:

— Ложная тревога, — он откашлялся, пытаясь скрыть слово «штаб», «начальник», «главный» или как там они еще обращались к связному на той стороне? Выяснять этого времени не оставалось. — Тут человеку стало плохо… — Он покосился на лежащий под ногами труп. — Подумали, понадобиться врач. Но мы привели его в чувство, и теперь ему вроде как лучше. — Спешно добавил: — В обморок упал.

Лейгур понял, как же глупо прозвучала эта наскоро придуманная отговорка. Но что еще оставалось делать?

И вот наступило оно — томительное и тревожное ожидание ответа. Лейгур был готов поклясться, что слышал мысли говорящего на той стороне: «Дурить меня вздумал, да?».

Но вместо этого раздался раздраженный голос:

— С подобными пустяками следует связываться с медблоком, а не со мной, черт бы вас побрал.

Связь оборвалась, и Лейгур Эйгирсон облегченно выдохнул. Он взглянул на Юн-Чэня и показал ему большой палец, мол, все хорошо. Как раз в этот момент на мостик затащили раненного в голову чжуншановца.

Командир вынул из кармана рацию, перевел на нужную частоту и, подойдя к окошку, откуда открывался вид на главный и единственный проход к станции, окруженный горой и холмами, вышел на связь с Сан-Хи.

* * *

Надя выжидающе наблюдала за разговором Сан-Хи по рации, отбивая пальцами тихую дробь по прикладу винтовки. Стоило ему только отчеканить нечто отдаленно похожее на слово «отбой» или «конец связи», — так, по крайне мере показалось Наде, — как она немедленно привстала и спросила:

— Какие новости?

Сан-Хи удивился ее поспешности, вскинув бровь.

— Они взять мостик корабля.

У нее от сердца отлегло. Самая первая и важная часть этого безумного плана позади.

— Начинаем штурм, — твердо произнес Сан-Хи, потянулся к рации и начал раздавать указания.

Вездеходы один за другим выстраивались в шеренгу. В салоне с новой силой оживились разговоры, щелкнули вставляемые в емкость магазины, звякнули передергиваемые затворы. Тем временем голос Сан-Хи раздавался из динамиков всех вездеходов, готовых к атаке. Речь командира звучала весьма грозно и воинственно и Надя, не поняв ни слова, все равно ощутила прилив боевого духа. Окружающие ее чжуншановцы хором издали грозный клич, взвесив над головой кулаки.

Вездеходы дрогнули.

Надя взяла в руки снайперскую винтовку и положила на колени. Рейджи расставался с этим оружием как с родной дочерью, умоляя Надю быть с ней поласковее. Она, как он выразился: «самая меткая в его оружейном семействе».

За лобовым стеклом показалась заснеженная вершина той горы, о которой рассказывала Ева. Отсюда ни за что нельзя было догадаться, что в ее недрах скрывается целая секретная база, построенная черт знает когда.

Они приближались. Гора все росла и росла, пока возле ее подножия один за другим не стали появляться жилые модули. А вдали тот самый боевой корабль с громадными пушками на борту.

Не будь она сейчас под контролем Лейгура, безумный штурм «Вепрей» уже подошел бы к концу, едва начавшись.

Вездеходы ускорились.

Один из чжуншановцев поднялся и, покачиваясь, подобрался к середине салона. Протянул руку к потолку, дернул за цепь и открыл люк. Ворвавшийся внутрь поток студеного воздуха ударил в лицо; затрепыхались тканевые чехлы на стенах. Потом этот самый чжуншановец принял из рук своего товарища крупнокалиберный пулемет. Боец обхватил его обеими руками, кое-как протиснул в люк и закрепил сверху.

Надя взглянула на движущиеся сбоку вездеходы, где уже разместили похожие мобильные пулеметные расчеты, отличающиеся разве только по виду самого оружия — где-то оно было здоровенное, а на других поменьше.

«Звездная» неумолимо приближалась. И в рассветном свете солнца жилые модули стали заметны еще лучше.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Сосредоточилась.

Теперь есть только ты, и эта винтовка.

Ты и эта винтовка.

Вы — одно целое.

Вы…

Звонкие щелчки один за другим обрушились на вездеходы. На лобовом стекле нарисовались паутины трещин. Водитель машинально пригнулся, и транспорт завиляло из стороны в сторону.

Пулеметчик открыл огонь на подавление. В салон посыпался дождь из гильз…

… дзынь, дзынь, дзынь…

Все согнулись, прижали головы к коленям и закрыли ладонями затылки.

Голос Сан-Хи не замолкал, становясь все громогласнее.

…дзынь, дзынь, дзынь…

Со стороны «Звездной» моргали оранжевые точки встречного огня. Десятки огоньков. Пришли в движение вражеские вездеходы, баррикадируя проход на станцию.

…дзынь, дзынь.

Тело пулеметчика рухнуло в салон. Верхняя часть головы отсутствовала, ее словно снесли кувалдой, оставив лишь болтающуюся челюсть.

Внутри раздался яростный крик одного из чжуншановцев.

Сан-Хи орал, указывая на лестницу к пулемету.

Гильзы перекатывались по салону, и когда колеса вездехода наезжали на очередной ухаб, подпрыгивали, обрушиваясь на голову звонким дождем.

«Звездная» была уже близка. Надя успела заметить, как она приближается.

К пулемету никто не подходил. Все сидели, сжавшись в комки, боясь лишний раз поднять голову.

Надя положила винтовку на сиденье, перешагнула труп, добралась до лестницы, крепко вцепилась в нее руками и полезла на крышу. Высунувшись наполовину, увидела окровавленный пулемет. И, не имея понятия сколько еще патронов в ленте, вцепилась в рукоятки, нацелилась в десятки сверкающих огоньков и нажала на спуск.

Огненные полосы разрывали воздух. С каждой минутой их становилось только больше.

«Звездная» была ещё ближе. Она видела ее. Она стреляла в ее сторону. Осталось метров двести, если не меньше…

В ушах