Эмиссар: Каменные джунгли - Мёртвый аккаунт

— Тогда и я тоже останусь. Либо мы убираемся отсюда все вместе, либо только ты одна, — вклинилась в их разговор Барбара.

Аринэль бросила недовольный взгляд на названную сестру. Жалкие людишки, один из которых и вовсе её слуга, пытаются ставить ей условия. Какая неслыханная наглость! Но пойти у них на поводу лесной богине всё же пришлось. Обрести потенциальную наследницу лишь для того чтобы тут же её лишиться, было глупо и недальновидно. Что же касается нынешнего эмиссара, то он, как и его предшественник, нимфу разочаровал. Но решением этой проблемы можно будет заняться позже. Сейчас есть заботы и поважнее. Приблизившись к обелиску, Аринэль коснулась его двумя руками и прикрыла глаза. Руны на камне начали ярко светиться, пока покровительницы природы заряжала обелиск своей магией, делая его крепче. Подзарядка далась ей нелегко. В какой-то момент Аринэль пошатнулась, едва не упав в обморок, что все сразу заметили. Но дело до конца нимфа довела. Ей хотелось как можно скорее вернуться в прекрасный лес, покинув этот проклятый и во всех отношениях грязный мир.

— Готово. Теперь его энергии хватит на четверых. Но совершать переход надо по очереди, — объяснила Аринэль, отходя в сторону.

— А что конкретно надо делать? — уточнил Нил.

— Просто подойди к обелиску и коснись его рукой. Всё остальное он сделает сам.

Первым к камню устремился Нил. Следуя инструкциям нимфы, он коснулся обелиска правой рукой. Узоры на камне начали светиться, а сам обелиск как будто мы нагрелся. На мгновение церковь осветила яркая ослепительная вспышка, вынудившая собравшихся зажмуриться. Как только она погасла, Нила рядом с камнем не оказалось. Барбара повернула голову в сторону, бросив вопросительный взгляд на Дэйна. Получив в ответ одобрительный кивок, девушка подошла к обелиску, проделала всё то же самое, что и Нил, и с тем же результатом. Как только мальчик исчез, на обелиске образовалось несколько глубоких трещин. После второго перехода их стало больше. Поскольку нимфа после переноса Барбары не сдвинулась с места, Дэйн понял, что пришла его очередь.

Подойдя к обелиску, эмиссар протянул к нему руку, но вдруг замер, так и не коснувшись чёрного камня. Ещё по дороге к церкви, Дэйна посетили разрозненные видения с участием той грустной девушки и черноволосого мальчика. Сейчас же он услышал её голос в своей голове, точнее пение. Вспоминая слова той песни, которую незнакомка частенько напевала, Дэйн вспомнил и всё остальное, схватившись за голову и стиснув зубы. Прозрение сопровождалось острой болью в затылке и в висках. Ранее начавший трещать по швам ментальный магический блок наконец-то был разрушен.

— Лорана, — тихо проговорил Дэйн.

— Что? Что ты сейчас сказал? — спросила стоявшая в сторонке Аринэль.

Эмиссар повернулся лицом к своей госпоже.

— Лорана. Так звали мою мать, — сказал Дэйн, глядя Аринэль в глаза.

Глиняная фигура в человеческий рост, оживлённая с помощью магии. Ничего подобного. На самом деле всё было совсем не так. Как и полагается простому человеку, он появился на свет естественным образом, а не благодаря чьей-то магии. Его мать была рабыней, а отец — жестоким надсмотрщиком в лагере работорговцев. Сид не избавился от нежеланного ребёнка, а позволил ему появиться на свет, чтобы потом вырастить из него свою точную копию. Возможно, ему бы это удалось, если бы не Лорана, пытавшаяся донести до сына мысль, что ему совсем не обязательно становится таким, каким его хочет видеть отец. К сожалению, Лорана умерла, пока её сын был ещё совсем ребёнком. Дальнейшим воспитанием, а точнее дрессировкой мальчика, занимался Сид. Что-то от своего жестокого отца Дэйн в итоге перенял. Как бы Сид своего отпрыска не обзывал и не лупил, по-своему он им дорожил, хотя признать это вслух был не готов. Как и его отцу, юноше предстояло стать надсмотрщиком и ловцом рабов. Но судьба распорядилась иначе.

Очередной рейд оказался очень удачным. Группе, в состав которой входил Дэйн, удалось пленить и доставить в лагерь нескольких девушек, в числе которых были две смазливые эльфийки. Пока шёл спор о том, стоит ли продать ушастых пленниц подороже на аукционе или же оставить их для утех, как когда-то ту же самую Лорану, попользоваться которой успели многие, в лагерь проник какой-то парнишка с каштановыми волосами. Его целью было спасение эльфиек, но и других пленников он освободил, а работорговцев и надсмотрщиков вырезал. Дэйн помнил, как незваный гость прикончил Сида, а следом и его самого. Точнее не прикончил, а смертельно ранил, оставив умирать. И Дэйн бы обязательно отправился вслед за отцом, если бы вдруг рядом с ним из ниоткуда не появилась зеленоглазая красавица.

— Ты сказала, что сможешь вернуть её к жизни, после того как я стану сильнее. Но своё обещание так и не сдержала, — напомнил эмиссар.

— Я не умею полноценно воскрешать мёртвых.

— Неужели? Тогда как ты воскресила меня?

— Никак. Ты не умирал, но был в полушаге от смерти. Исцелить смертельные раны — это не то же самое, что воскресить мертвеца.

И это была чистая правда. Дэйн вспомнил, как зеленоглазая незнакомка сначала остановила кровотечение, затем вместе с ним переместилась в лес. Там она погрузила его в какой-то источник. Выбрался из него Дэйн уже самостоятельно, без помощи спасительницы. Купание в источнике его излечило, так что даже шрама на рассечённой шее не осталось. Ну а далее были тренировки с Найтелем, а также обещание когда-нибудь поквитаться с Реном и вернуть Лорану. Теперь-то было понятно, что последнее обещание было заведомо невыполнимо, но тогда Дэйн поверил своей спасительнице.

— Почему ты выбрала меня на роль нового эмиссара? — спросил Дэйн.

— Потому что у тебя и твоего предшественника было много общего. Вы оба не понаслышке знали, что такое боль и пренебрежение. Оба лишились матерей, будучи ещё совсем детьми. Оба оказались окружены плохими людьми. Вы понимали, что идёте не тем путём, и хотели с него свернуть. У Рена, в отличие от тебя, это получилось сделать.

Кроме того, что Рен убил Сида, а ему самому вспорол шею, Дэйн о своём предшественнике больше ничего не знал, но что имеет в виду Аринэль, говоря про выбранный путь, сразу понял. Будущий эмиссар не хотел быть надсмотрщиком и ловцом рабов. В каждой измождённой грустной девушке, сидящей в клетке, он видел свою мать. Потому, в отличие от