Сварог - Сана Нарциссова

со всем справляться самостоятельно и не мог представить, как он будет раздавать приказы братьям, которые отчего-то всем сердцем стали его презирать. Хотя, ему, как царевичу, править не должно быть чем-то непривычным и сверхестественным.

— Ты очень кстати разрушил мою кузницу, — улыбнулся Сварог, — Сам хотел это сделать и перебраться поближе к деревне. Ладе здесь неудобно.

Мужчины, услышав это заявление, рассмеялись.

— Я не жалуюсь, — сказала Лада, прикоснувшись к его руке.

— Ну, вот! Перун, я ему помог, а не навредил. Может отменишь свое решение? — взмолился Ладон.

— Не ропщи.

— Но мне, действительно, не помешала бы помощь перетаскать руду до деревни, — продолжил Сварог, — И поискать меденосные окрестности в Ирие.

— Какие окрестности? — спросил Хорс.

— Там, где водится руда медная или какая другая: золотая или серебряная. Тоже полезно будет.

— Что ты вообще делаешь? Зачем тебе оно?

— Я только хотел сделать нормальный нож, чтобы вам показать. Не успел. Но у меня есть интструменты.

— Могу принести, — предложила Лада.

— Ты не сможешь, сиди, я сам. — он поднялся с места и пошел копаться в камнях, которые остались от его кузницы. И откуда у Ирийцев столько силы, чтобы ударами рук сломать целые стены из камней? Зверская мощь. И как это, интересно, Сварог так легко отделался от боя с Ладоном? Неужели и его тело укрепилось за время пребывания здесь?

Он нашел и вытащил из руин свои инструменты, показал их Богам. Перун и Велес с первого же взгляда поняли, что они крепкие. Ведь, одно то, что на них навалилились кучу огромных камней, а с ними ничего не случилось, уже говорило само за себя.

— Я могу из этого сделать вам орудия труда. Они будут прочные и значительно упростят работу как вам, так и обычным жителям Ирия, которые, как я понял, такой силой, как у вас, не обладают.

Боги решили, что его замысел не бесполезен и сказали, что поддержат в его начинаниях, если тот обучит и их своему ремеслу. Сварог пообещал научить их всему, что знает, как только сам со всем разберется и будет уверен в своем деле настолько, что сможет передавать навыки и другим. С медью они решили разобраться немного позже, после того, как построят ему кузницу и, наконец, дом. К концу этого жаркого лета приготовленные деревья по соображениям Велеса уже должны были отдать всю влагу, а если не отдадут, то он им поможет своей силой.

Сварог никак не мог понять, почему Велес, как и Лада не пользуется своей магией при любом удобном случае, но спросить об этом, почему-то ему до сих пор не доводилось возможности. Или, возможно, он был настолько далек от дел связанных с устройством Ирийской природы, что заранее знал, что объяснения Велеса ему все равно ничего не расскажут, поэтому даже не интересовался.

Жизненные ценности Велеса и Сварога разнились настолько, что примириться им было очень сложно. Если Сварог считал, что стоит использовать все, что в его власти, чтобы добиться результата, то Велес этой властью пользовался с большой осторожностью.

Но оба они были правы, а вместе были частью истины.

Заночевали они под открытым небом, глядя на звезды неверочтной красоты, пока теплая и ясная летняя погода это позволяла. Хорс и Ютробог, убедившись, что все наконец успокоились, решили вернуться в деревню. Скоро утро - им работать надо. Сёстра отказались идти с ними, видимо, желая оттянуть встречу с Дивией. Лада так и не решилась проведать своих подруг, потому как не была уверенна в том, что сможет сейчас спокойно с ними беседовать. Да и отходить ей от Сварога не хотелось совсем: с ним, ведь, всегда так хорошо и уютно.

Утром все, кроме Велеса, дружно стали собираться в путь-дорогу. Железная руда уместилась в три больших мешка, два из которых поднял Радегаст, а один оставшийся взял Сварог. Ладону осталось тащить его странную наковальню и инструменты. Попрощавшись с Велесом, они покинули долину. По пути, отдохнувшие братья были в хорошем настроении и уже примирились со Сварогом. Стали расспрашивать о кузнице, которую им предстоит строить. Лада были рядом все это время, но постепенно мужские разговоры ей быстро наскучили. Видимо, почувствовав это, Марена не захотела упускать хорошую возможность переманить подругу к себе. Она шла вместе с Вецерой и Денницей чуть поодальот мужчин и приблизилась к Ладе со спины, аккуратно взяла её под руку и произнесла тихо, чтобы парни не услышали:

— Ты со вчерашнего дня даже со мной не разговаривала. Не думаешь ли ты, что и я виновата в том, что Сварога подставили? — девушки намеренно чуть отстали, чтобы беседа осталась приватной.

— Нет, Мара, конечно нет. Мне просто хочется как можно скорее забыть этот ужасный случай.

— Не забудешь. Ты, ведь, даже смотреть на Вецеру не хочешь. Это её больше пугает и не дает к тебе приблизиться, чтобы попросить прощения.

— Значит не сильно она этого прощения хочет, — отрезала Лада словно не своим голосом. Сварог отвлекся от беседы, услышав это, и обернулся. Девушки улыбнулись ему, давая знать, что все хорошо.

Мара прислушалась к её чувствам. Лада была раздражена. За то время, которое она провела вместе со Сварогом, она успела в нем полностью раствориться, забыться, без памяти влюбиться. Когда же судьба решила проверить их любовь на прочность она обозлилась на все на свете, за то что их мир и покой нарушили, стала ненавидеть всех кто как-либо может помешать их счастью, хоть и не признавала это, пыталась бороться с этим неприятным чувством. Марены видела, что это может плохо обернуться, но если сказать Ладе об этом сейчас, то и она может оказаться врагом в её глазах.

Хотели влюбить одинокую Ладу в Сварога? Получайте.

У неё не было ни сестер, ни братьев и родители покинули её в малом возврасте. Ирийцы не оставляли её, но и не могли все время находиться с ней рядом. И сейчас, когда она почувствовала себя по-настоящему кому-то нужной, как смерти стала бояться потерять того, кто это чувство безопасности ей подарил.

— А ты прощать хочешь? — спросила Мара, пытаясь хоть как-то пробудить в ней те светлые чувства, которые она испытывала к подругам. Марена знала: Лада добрая, но такая любовь вопреки всему, скоро могла наскучить и даже самому Сварогу, тогда её доброта могла обернуться лютой ненавистью, что могла разрушить не только их отношения,