Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

так, будто хозяева вышли совсем ненадолго: черствый хлеб на столе, разбросанная тут и там одежда, скучающая кошка на холодной печи. Модвин сразу догадался, что у нее тут нет недостатка в пище: мыши копошились в углах целыми стайками.

– Странно, – пробубнил Вальтер. – Очень странно.

Модвин обернулся на Радека и его товарища, которые бродили по дому, не догадываясь, что видели гибель его хозяев. По телу пробежала препоганая дрожь. Несчастная старуха почему-то думала, что навещает курган сына. Ортрун думала, что чтит память учителя и друга. Они обе ошиблись. В итоге эти ошибки стоили двух жизней, одну из которых – судя по всему, брата безумного Горуши – Модвин отнял лично.

– Идем на мельницу, – распорядился он.

Они заглянули заодно в амбар: никого, одни только мешки, набитые или полупустые. Выломать дверь на мельницу оказалось сложнее, чем предыдущие, – справился только Вальтер, самый крупный из трех рядовых. Модвин видел, как соседка таращится на незваных гостей из окна, но испытал при этом только раздражение: «А что я должен делать? Дожидаться, пока объявятся наследники и какие-нибудь односельчане передадут им ключ?»

Хотя Вальтер Жильма по дороге украдкой поведал ему, что мельничья семья всегда вела очень замкнутый образ жизни и мало общалась с соседями или более-менее дальней родней. Так что дожидаться, наверное, в любом случае нечего.

В полутьме замершей, остановившейся мельницы Модвина накрыли с головой самые разные чувства: разочарование, растерянность, совсем немного страха и смутная тревога. Он не имел понятия, сколько муки уходит в среднем на одного человека, например, в месяц, но ему показалось, что хранящимся тут запасом можно довольно долго кормить не только деревню, но и небольшую армию.

Кругом сплошная мука. Больше ничего и никого интересного.

Сопровождающие Модвина рядовые уныло разбрелись кто куда в поисках чего-то неизвестного, а сам он увидел в сложенных друг на друга мешках нечто похожее на крепостную стену. Модвин бесцельно разглядывал эту стену, пока его вдруг не подозвал Радек.

– Гляньте-ка, господин. – Рядовой глубоко сунул руку в стоящий слева от него развязанный мешок и попробовал содержимое на вкус. – Вот мука. – Он отряхнул ладонь об штаны, взял целую горсть из соседнего мешка и понюхал. – А вот не мука. И вон в том, который в углу, тоже. По-моему, как раз то самое, от чего хорунжему поплохело.

Модвин уловил мысль, втянув ноздрями странный горьковатый запах. Однако внешне мешки – да и то, что в них хранилось, – совершенно ничем друг от друга не отличались. Чтобы определить, где мука, а где порошок, придется открыть один за другим их все.

Модвин в очередной раз огляделся вокруг, вздохнул и подумал: «Почему мне не сиделось дома?»

– Вызови сюда еще людей из замка, – сказал он Радеку.

– Сколько?

– Полдюжины. Хотя нет, пусть Лефгер приведет хоругвь. И еще нам, наверное, понадобится телега.

– Если позволите, господин, – встрял кривоносый, указав наверх, где в щелях между досок виднелось еще множество похожих мешков, – я думаю, нам понадобится пара-тройка телег.

Модвин согласился. Радек умчался в Сааргет за помощью, кривоносый где-то раздобыл уголек и принялся помечать интересующие их мешки. Вальтер обнаружился в уединенном закутке, где стояла накрытая овечьей шкурой длинная скамейка, служившая, по всей вероятности, местом для дневного отдыха. Заглянув через широкое плечо рядового в земляное углубление, которое тот нашел под одной из половиц, Модвин пошатнулся от удивления.

Он привык к блеску драгоценностей, серебра и золота, но никак не ожидал увидеть сразу столько в тайнике деревенского мельника.

– Это, верно, Горушкины трофеи, – предположил Вальтер Жильма равнодушным тоном. – Он много всякого привез с войны.

Модвин присел на корточки и пошарил рукой в глубине ящика, вытащив оттуда наугад серебряную монету.

– Тут профиль владыки Тильбе, – зачем-то вслух сообщил он очевидное.

Здоровяк пожал плечами.

– Тогда не Горушкины.

– Это надо тоже забрать с собой, – решил Модвин. – Только заверни ящик в шкуру и сунь в мешок, чтобы было… потише.

«Потише», конечно, не получилось.

Три груженых телеги вкатились во внутренний двор, натужно поскрипывая колесами. Звенела сбруя полутора дюжин коней. Пыхтел только что спешившийся Лефгер. Скрипуче чесал седую щетину Дивиш.

Но в ушах у Модвина шумело не поэтому.

Они явно только что прибыли – усталые, в несколько помятой дорожной одежде. Гетман молча стоял со скрещенными на груди руками, смотрел на него исподлобья и дышал очень громко и тяжело. Ортрун задумчиво прицокивала языком, наблюдая, как Модвин слезает с лошади и на негнущихся ногах подходит ближе. Она этому будто бы даже слегка удивилась.

А куда ему было деваться? Бежать-то некуда.

Во дворе все жутко теснились, толкались, и только вокруг госпожи да гетмана оставалось немного пустого пространства. В этом пространстве неожиданно появился Баво в сопровождении Ютты, и Модвин отчаянно оттолкнулся несуществующим веслом от воображаемого скалистого берега, на который его неизбежно несло течением, чтобы предпринять последнюю попытку спастись.

– Что с Крынчиком? – спросил он с неподдельным беспокойством в голосе.

– В себя пришел, господин. Жить будет, – ответил лекарь и кивнул в сторону груженых телег. – Это оно?

– Угу.

Баво растворился в огромном, холодном и неприветливом мире.

– Будь добра, Ютта, разберись здесь, – обратилась Ортрун к управляющей и поманила за собой Модвина.

Гоздаву, насколько он понял, она не звала, но гетман все равно молчал и дышал над ухом.

Сестра почему-то решила учинить расправу над Модвином в библиотеке. Когда дверь за ними закрылась, Гоздава надвинулся на него тучей и прогремел:

– Это что за фокусы, малой?

– Я буду говорить только с Ортрун, – заявил Модвин, чувствуя, как у него встают дыбом волосы.

Гетман тоже, кажется, начал что-то такое чувствовать – по совершенно, впрочем, другим причинам, – но сестра вдруг очень холодно произнесла:

– Збинек. – Ортрун посмотрела Гоздаве в глаза и едва заметно кивнула. – Дай нам немного времени.

Модвин опять съежился от взгляда гетмана, когда тот пугающе тихо сказал:

– Мы потом с тобой еще побеседуем.

Они с сестрой остались один на один, но она все равно имела над ним преимущество: у нее совсем не дрожали руки.

– Что это за фокусы, Модвин? – начала она, положив раскрытые ладони на большой стол у окна. – Ты плюешь на мои приказы, шляешься по окрестностям, тащишь в замок всякую бурду. Это ты так тоскуешь по Освальду? Решил за ним повторять?

Модвин спрятал руки за спину, сцепил их в замок и заставил себя расправить плечи.

– Если на моей земле кто-то чем-то торгует в таких масштабах, я ведь хочу об этом знать, правильно?

– Я найду кого-нибудь, кто с этим разберется, – отмахнулась Ортрун, усаживаясь в кресло.

– Я сам хочу с