Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

Алеш устал подбирать слова, так что сказал прямо:

– Ты придурок, Ремеш.

– Но вы возьмете меня с собой?

– Повезешь половину моего скарба.

– Давайте весь.

– Идет.

Для Алеша оседлали чалую черногривую лошадь и предупредили, что она резва, но прожорлива.

«Потрясающе».

Кобыла настороженно водила ушами. Алеш собирался с духом, чтобы поставить ногу в стремя.

– Смелее, – подбодрил Тавин, выводя из денника коней для себя и Савуша. – Она вас тоже заранее ненавидит.

«Это я как-нибудь переживу».

Алеш забрался в седло, намотал на кулак поводья и ударил пятками белесые бока. Кобыла фыркнула и медленно зашагала вперед, вальяжно раскачивая крупом. Она шла первой и налегке и явно испытывала по этому поводу какие-то конские чувства.

Ремеш Дубский присоединился у ворот. Никто не вышел их провожать – все увлеклись поднявшейся тревогой. Алеш нащупал в кармане деревянную пробку и пожалел о том, что раньше не додумался продеть в нее шнурок. Теперь, в дороге, времени на это не будет. Не потерять бы. Только бы не потерять.

Он обернулся и взглянул на недостроенную башню бронтской крепости. В Тарде только одна, зато очень высокая башня.

«Держись, Еник. Заберись там на самый верх и бросайся камнями, только не подпускай к себе болезнь».

Ворота открылись. Чалая кобыла прибавила шагу.

Резвая и прожорливая, как чума.

Значит, подобное – подобным.

Глава 8

Вздохи

Ортрун читала медленно. Внимательный взгляд ее зеленых глаз постепенно двигался вниз по строчкам, а у Модвина по шее стекала капля пота. Солнечный луч поблескивал на сломанной печати, и отдельные слова письма к владыке сами собой всплывали в голове. Модвин не знал наверняка, на каких именно Ортрун приподнимала в изумлении тонкую бровь, но догадывался. Когда сестра опустила руку, взглянула на него и задумчиво поджала губы, он понял, что она дочитала.

«Как это будет? – подумал Модвин. – Она зарежет меня? Задушит? Выбросит из окна?»

Он сидел, вжавшись в изголовье кровати, в одном исподнем, и до неприличия жутко потел. Труп будет некрасивый. Склизкий такой. Как червяк.

Ортрун поскребла ногтем часть эмблемы на сургуче и негромко сказала:

– Ты не сам по себе. У тебя есть семья. Не забывай об этом, когда имеешь дело с важными людьми. Тем более с врагами.

Она сложила листок пополам и протянула Модвину. В другой руке Ортрун держала кинжал с окровавленным лезвием. Этот кинжал давным-давно принадлежал отцу, который умер, когда Модвину едва исполнился год.

А вчера он этим кинжалом убил человека.

Модвин взял письмо, сглотнул слюну и спросил:

– Ты все знаешь?

– Естественно.

Он рассудил, что в таком случае терять уже нечего.

– Что это был за курган?

Ортрун подбросила клинок в воздухе и поймала за рукоять.

– Помнишь, – начала она, задумчиво глядя в окно, – когда ты был маленький, у нас служил молодой, но седой начальник стражи. Он еще учил нас с Освальдом обращаться с оружием. Это был Марко Ройда. Герой войны. Его прозвали Крушителем Черепов.

– Я знаю. Освальд мне рассказал.

– Вот предатель. – Она вздохнула. – Ублюдок сказал, что убил и закопал Марко на той поляне. Я нашла курган и не подозревала обмана. Марко был… очень важным для меня человеком. Я хотела чтить его память. Теперь не знаю, что думать и где его искать.

Модвин резко почувствовал себя кругом виноватым и сделал неловкую попытку утешить сестру:

– Ютта говорит, все возможно, если очень этого захотеть.

– Ютта тоже с нами благодаря Марко, – произнесла Ортрун, печально улыбнувшись. – Когда папа умер, у мамы от горя пропало молоко, и она не могла больше тебя кормить. Тогда Марко сам, без приказа, поехал в деревню и привез оттуда молодую вдову с младенцем.

– А где этот младенец?

– Умер. Кажется, от желтухи.

Они некоторое время молчали, и только необыкновенно громкое шарканье поднимающегося по лестнице стражника разбавляло тяжелую тишину.

– Мне жаль, что так получилось, – сказал Модвин, потупив взгляд. – Правда. Я про курган.

– Главное, ты остался цел, – ответила сестра уже без тени улыбки и протянула ему кинжал. – Но больше так не делай.

Когда она ушла, в одной руке Модвин держал самый, как ему казалось, правильный из своих поступков, а в другой – самую большую свою ошибку. И то и другое теперь виделось ему требующим внимания, действия – и он начал с того, что намочил водой из кувшина тряпку и вытер лезвие от засохшей крови.

Потом Модвин оделся, сел за стол, добавил к письму несколько строк, заново его запечатал и убрал за пазуху, чтобы передать Дивишу.

Он встретил управляющего как раз вовремя, когда тот вручал маленький сверток – похоже, только что доставленный в замок – одной из служанок Сикфары, полной чернявой батрачке. Она, увидев Модвина, присела в поклоне и пролепетала:

– Госпожа просила вас навестить ее. Я могу проводить.

Модвин растерялся – Сикфара никогда прежде не посылала за ним служанок. Он покосился на Дивиша и протянул:

– Э-э… хорошо… сейчас…

Проклятое письмо, как назло, провалилось в глубину внутреннего кармана и не хотело оттуда вылезать. Управляющий и бровью не повел, дожидаясь, пока Модвин отыщет сложенный листок и вытащит его непослушными пальцами.

– Для кого оно, господин?

– Для владыки Отто. Отправь в Кирту с самым быстрым гонцом.

– Ему ждать ответа?

Этот вопрос застал Модвина врасплох.

– Нет, наверное… Думаю, нет. Не ждать.

Дивиш кивнул и торопливо зашагал прочь, а служанка прижала к груди сверток и посеменила по коридору, обернувшись перед поворотом и удивленно глянув на Модвина.

– Господин?

– А, да. Идем.

Сикфара ждала его не в своей спальне, не в обеденном зале и даже не в библиотеке. Когда Модвин вошел в скудно обставленную комнату с гигантской кроватью и страшно грязным окном, ему показалось, что он вообще ни разу еще здесь не был. Сикфара сидела в большом кресле у подоконника и читала. Она вскинула голову, услышав шаги, улыбнулась и положила раскрытый том на колени обложкой вверх. Служанка поклонилась и протянула ей сверток.

– Прислали книги, которые вы заказывали.

– О, замечательно! – обрадовалась Сикфара и отложила посылку на подоконник. – А есть что-нибудь новое от Ясменника?

– Нет, ничего. Совсем его не слышно.

– Странно. Обычно весной у него творческий порыв.

Служанка вдруг достала из рукава длинный шнурок с нанизанными на него пестрыми бусинами и перьями и бережно вручила Сикфаре.

– А это тетя Вильма для вас сделала. От дурного колдовского глаза.

Сикфара поднесла оберег к свету. Кое-как пробившийся