Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Надо будет подробно расспросить и дива. Но не здесь, в полном народа ресторане, а вечером, когда удастся добраться домой. Заодно в приватном разговоре выяснить, что Владимир думает о событиях в Академии. Не было ни малейших сомнений в том, что все трое студентов: и Татьяна Крамцева, и Олег Соколов и, особенно, Матвей Светлов – замешаны в деле. Вместе или по отдельности они являются исполнителями хотя бы части плана преступника. Но кто кукловод? Профессор Вознесенский, сильный, жесткий и амбициозный преподаватель? Проректор Демидова, опытная чародейка, способная зачаровать и детей, и взрослых колдунов? Евгения Меньшова, выступающая самостоятельно или как помощница отца? Кто-то другой, умудряющийся умело держаться в тени? Высокопоставленный и доверенный див? Или все-таки будущий ректор использует каждого, виртуозно и умело дергая за нити?

И самое важное – даже не мотив убийства. Прежде всего необходимо выяснить, зачем преступнику нужно попасть в Хранилище. Ведь не для того же, чтобы украсть какое-то могущественное заклинание и править миром. Это слишком нелепо.

И вторая, но не менее сложная задача – не спугнуть преступника и не дать ему навредить подросткам, при этом вызнав у них необходимую информацию. И с этим должен справиться Кузя.

Даже несмотря на то что див находился не в логове опасных преступников, а в Академии, которую каждый колдун в глубине души считал сердцем Империи, Аверин волновался. Перед отправлением в Коимбру Кузя, беспокоясь за хозяина, напомнил о походе в Пустошь, который чуть не закончился гибелью всех его участников. Но и прошлая попытка Кузи внедриться к дивопоклонникам тоже едва не обернулась настоящей трагедией. Так что причин для волнения хватало. А вот времени, наоборот, почти не было, и поэтому стоило заняться делом. И Аверин, прервав нерадостные размышления, бросил мимолетный взгляд на Владимира и снова погрузился в чтение.

Но спустя два часа ожидания выяснилось, что прибытие домой этим вечером под большим вопросом: вылет задержали еще минимум на четыре часа. Пришедший с этой новостью Владимир добавил:

– Непогода дошла до Петербурга. Не думаю, что сегодня выпустят самолеты.

– Да, ты прав. – Аверин посмотрел за окно. На улице разыгралась настоящая пурга, природа всерьез решила отыграться за бесснежное начало зимы. – Что будем делать? Завтра в десять утра мы должны быть в Шлиссельбурге.

– Есть три варианта, – ответил Владимир. – Надеяться, что ночью снегопад закончится и наш самолет выпустят. Или ехать на поезде, но тогда в Петербург прибудем только к утру. Или лететь самим.

– Можно попробовать долететь… – с сомнением произнес Аверин. – Но ни мне, ни тебе не следует тратить силы перед завтрашним путешествием. Вот что: возьми билеты на поезд, часов на десять вечера. Если ничего не изменится – поедем на нем. По крайней мере, хорошенько выспимся, а не просидим всю ночь в аэропорту.

Владимир наклонил голову:

– Разумное решение.

На Николаевский вокзал они прибыли в половине десятого. Вылет опять отложили на два часа, и Аверин решил, что дальнейшее ожидание бессмысленно: метель и шквальный ветер и не думали униматься.

– Если мы застрянем на поезде – поможешь убрать снег с путей? – в шутку поинтересовался он у Владимира. Но тот ответил совершенно серьезно:

– Разумеется. Железная дорога экономит на дивах-обходчиках, а нам нужно вовремя попасть в город.

Из-за непогоды проводница встретила их внутри вагона. Посмотрев билет, она окинула взглядом Аверина и спросила:

– А див, ваше сиятельство? Где же он?

– Это я, – вместо Аверина ответил Владимир.

– А, ой… извините, – растерялась проводница. Скорее всего, она ожидала увидеть какое-нибудь животное. И добавила: – Я уже титан закипятила. Вам чаю подать или сразу ужин?

– Сначала чай. Мы замерзли, – проговорил Аверин, а Владимир молча протянул руку, в которую проводница, косясь немного испуганно, вложила ключ.

Владимир зашел первым, и от Аверина не укрылось, как див быстро, но тщательно осмотрел купе. Он знал, что Владимир взял билет в положенный Аверину по должности специальный люкс для колдунов. Купе действительно выглядело шикарно: широкий диван со спинкой, стол, шторы и зеркала. Имелся даже собственный санузел. Смущало только одно.

– А это что, с позволения сказать, за конструкция? – Аверин указал на блестящую серебром средних размеров клетку, установленную у противоположной от дивана стены.

Владимир, убравший вещи, как раз стоял рядом с ней.

– Клетка, – резонно заметил он.

Аверин продолжал вопросительно смотреть на него, поэтому див пояснил:

– Для перевозки дивов.

– Вот это? Никогда не поверю, что это настоящее серебро.

Аверину не приходилось раньше путешествовать по железной дороге. В поезде Академии он, разумеется, видел серебряные дорожные клетки для дивов, но ими никто никогда не пользовался. Здесь же стояла жалкая пародия на колдовскую клетку.

– Это не серебро.

– Тогда в чем смысл? Любой див второго класса с легкостью выберется из нее.

– Это правила Российской Императорской железной дороги: дива необходимо перевозить в клетке. Для спокойствия пассажиров.

Аверин некоторое время смотрел на Владимира. Что же… какой-то резон в его словах был. Обычные люди не разбирались в колдовских делах, и на взгляд обывателя хлипкая конструкция и впрямь могла казаться внушительной. И успокаивать.

Но все равно выглядело это донельзя глупо.

– И что же, ты поедешь в клетке? – наконец спросил Аверин.

– Да. Я не первый раз путешествую по железной дороге.

Аверин перевел глаза с дива на клетку и обратно.

– А не маловата? Ты не поместишься в нее даже в человеческой форме, я уже не говорю о боевой.

– Нет, в боевой форме я в нее не помещусь. Но здесь вполне достаточно места для человека. Позвольте – покажу?

– Покажи, – ситуация была столь абсурдной, что даже начала казаться забавной.

Владимир открыл боковую секцию, залез в клетку, закрыл за собой дверь и сел, скрестив ноги и уперев локти в бедра. Его спина была неестественно прямой, он глядел куда-то мимо Аверина.

– Неплохо, – усмехнулся Аверин, – но нам ехать всю ночь. Как ты собираешься спать? Я затеял поездку на поезде именно для того, чтобы мы смогли выспаться с комфортом.

Вместо ответа Владимир лег на бок и подтянул к себе ноги. Потом снова сел и сказал:

– Все в порядке, я еду так не первый раз.

– Да, я вижу, ты отлично справляешься, – сказал Аверин, поднялся и вышел из купе.

В коридоре он нашел проводницу, оплатил два билета и дал щедрые чаевые за беспокойство.

Вернувшись, он велел Владимиру взять багаж.

Они прошли в другой конец вагона, и проводница открыла дверь двухместного купе. Здесь было менее шикарно, зато имелись две спальные полки.

– Располагайся. – Аверин указал Владимиру на одну из них.

Тот поставил вещи и сел.

Потом посмотрел на Аверина долгим пристальным взглядом.

– В этом не было никакой необходимости, хозяин.

– Была, – Аверин занял свое место, – и я уже объяснил какая. К тому же зрелище, как ты сидишь в этой пародии на клетку, оскорбляло мое чувство прекрасного.

В дверь постучали, и вошла проводница. На круглом подносе в ее руках стояли две чашки с чаем, сахарница и блюдо с конфетами и печеньем. С улыбкой, показавшейся Аверину несколько натянутой, она поставила принесенное на столик и, пожелав хорошей дороги, покинула купе.

– Вот видишь, если бы ты сидел в клетке, вышло бы неловко, – попытался пошутить Аверин, но Владимир продолжал сурово смотреть на него.

– Так, хорошо, – сдался колдун, – объясни: что тебя не устраивает? Нарушение инструкций? Ты сам видел: клетка – всего лишь глупая формальность, в действительности она не способна удержать даже слабого дива. И я знаю, что на подобную ерунду ты всегда легко закрываешь глаза. Так в чем дело?

– Вы пожертвовали своим комфортом ради моего. В этом не было необходимости, – еще раз повторил Владимир. И добавил: – Вы колдун. Вид дива в клетке, даже в такой нелепой, не может вас смущать.

– Владимир, – Аверин вздохнул и потянулся за чаем: он и правда замерз, – сколько раз уже можно повторять: ты не только див. Ты мой друг. Да, я колдун, и поверь, я бы ни на миг не задумался запереть тебя в настоящую клетку, если бы в этом была реальная потребность. Но это… глупо, бессмысленно и унизительно. Мне… – он внезапно осекся. – Дело ведь не в клетке, так? Если подумать,