Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Владимир всегда ненавидел воду. А если быть честным – боялся ее. Но сейчас не было другого способа сбить Иннокентия со следа.

Быстро скользя по дну, он ощущал, как с каждым шагом крохотных лап вытекают из него силы, но продолжал продвигаться вперед. Теперь главное не ошибиться. Пробежав еще несколько десятков метров, он остановился и высунул из воды усатую мордочку.

Да! Прямо перед ним оказалась стена дома, а в ней трещина и крысиный лаз. Крысу Владимир поймал еще лет пять назад, но дыру заделывать не стал. Как чувствовал, что пригодится.

Проскользнув в трещину, он вскоре оказался в подвале их с хозяином дома.

В его комнате вызовов.

Владимир сам когда-то оборудовал ее здесь, в части подвала, арендованной хозяином вместе с комнатами.

Он вернул себе человеческую форму и осмотрелся. Дверь была заперта снаружи, значит, никто не отрывал ее и защитные заклятия не тронуты. И именно они скроют его. В истинной форме Иннокентий его тут не почувствует. И уж точно никому не придет в голову искать беглого демона в собственном доме.

Кроме хозяина… тот бы сразу догадался.

Владимир понял, что больше не испытывает боли, думая о нем. Наоборот, воспоминания наполняли его теплом и тихой радостью. Он сел на коврик между столом и алатырем и, прислонившись спиной к стене, начал вспоминать. С самого первого дня их знакомства.

Неспешный поток воспоминаний нарушили голоса. Они доносились с улицы, куда выходило закрытое сейчас ставнями окно, на которое тоже были наложены мощные заклинания.

– Что значит «упустил»?! – раздался возмущенный крик колдуна Резникова, и за ним последовал звонкий звук пощечин.

– Согласно приказу главы Экспедиции я не мог преследовать его внутри помещений. А потом я потерял его след.

– Потерял?! Как это? Он прячется в том доме, куда ускользнул от тебя! Ищи лучше!

– Не взыщите, хозяин, но я обыскал там все – его нигде нет. Следы ведут к нужнику, там недалеко сточная канава, которая тянется до Фонтанки.

– Ты считаешь, что он ушел по воде? Черт ушел по воде? Ты кого тут за нос водишь, а? Что ты себе позволяешь, болван? Кому есть дело до твоего мнения?

Снова раздались звуки ударов, и за ними тихий голос Иннокентия:

– Не смею перечить вам, хозяин. И мнения у меня никакого нет, я лишь смиренно указал, где видел следы черта Владимира последний раз. И куда выходит сточная канава.

– А может, он правда… ну, утонул? – с надеждой в голосе спросил Резников и добавил: – Почему ты его сразу не схватил?

– Он был на тот момент сильнее меня. Я не справился. Покорно ожидаю наказания, хозяин.

– Вот же прохвост… вот же чертов прохвост… как ловко обвел меня вокруг пальца. Да как он осмелился-то Афанасия Васильевича сожрать? Тот слаб, конечно, был, но хватило же духу и воли… Вот прохвост… да встань же ты, пень с глазами, всю грязь с мостовой собрал… пойдем. А-а-а, надоело все! Подам в отставку сегодня же. Но сначала надо тревогу поднять. Где-нибудь да проявится демонюка… да…

Голоса стали удаляться. Старому колдуну даже в голову не пришло, что «прохвост» сидит в подвале в десятке метров от него.

Что же. Значит, как минимум до завтра сюда никто не вернется. Остается лишь ждать ночи.

Свет в комнату попадал из щелей в ставнях, и, когда Владимир почти перестал их различать на темном квадрате окна, он решил, что пора. Он снова крысой выбрался из дыры и осторожно обошел дом. Патрульных вокруг не было, он правильно сообразил, что ловить тут его точно не будут. Вернув себе человеческий облик, чтобы не привлекать внимания личиной, он быстро поднялся по лестнице и вошел в квартиру.

Кроме выбитой двери, все остальное было целым.

Он медленно прошелся по комнатам, зашел на кухню. В корзине на подоконнике лежала репа, которую он купил утром, – ее зеленые хвосты еще не успели завять. С печеной репой он готовил хозяину кашу последний месяц. Или давал пить куриный бульон. Иногда – тюрю на молоке.

Без малейших колебаний Владимир съел репу, выпил молоко и доел все, что оставалось на кухне съестного, кроме хлеба. Он ему сегодня еще пригодится.

Потом прошел в спальню, открыл шкаф и взял в руки рубашку хозяина. Новую, чистую, тщательно отглаженную. Хозяин и надевал-то ее раза три, но ткань все равно хранила его запах. Владимир несколько минут держал ее в руках, не решаясь совершить то, что собирался: это казалось ему святотатством, а потом все же надел на себя. И вскоре полностью облачился в одежду Афанасия Репина. Достал из секретера документы, а из тайного схрона за шкафом – деньги. На шею повесил амулет. И, бросив последний взгляд на их с хозяином пристанище, вышел.

И направился к конюшне. Леший приветствовал его тихим радостным ржанием – учуял хлеб. Владимир скормил ему булку и заседлал. Конь, когда-то серый в яблоках, в старости стал почти совсем белым. Владимир потрепал его по шее и вывел из стойла. Никто не обратил на них никакого внимания.

– Остались мы одни, Леший, – тихо проговорил Владимир и повел коня в поводу к пристани. В небе то и дело маячили крылатые тени – поднятые по тревоге казенные черти искали взбесившегося и сожравшего хозяина демона. А Владимир все шел к Неве, слушая, как мирно фыркает за его плечом Леший. Он рассчитывал покинуть город с попутным судном раньше, чем займется рассвет.

Едва только заступив на должность, его светлость князь Булгаков вызвал Владимира к себе в кабинет. Кабинет был временным: в том, что принадлежал бывшему главе, вовсю шел ремонт. Что же, новая метла по-новому метет. Владимир ничего плохого не мог сказать о только что назначенном главе Управления – когда-то, еще до того, как князя перевели в столицу, они вместе проработали целый год. Боевым колдуном Булгаков был откровенно слабым и с трудом даже создавал оружие. Да и на тренировки с Владимиром выходил всего трижды. Но следователем оказался неплохим – умным, дотошным и, главное, честным. Впрочем, учитывая положение и состояние его семьи, брать взятки или совершать что-то незаконное ради иного вознаграждения было просто ниже его достоинства. А уж тем более – рисковать карьерой. Тогда князь всем видом демонстрировал, что не собирается задерживаться в провинциальном Управлении надолго.

Однако в конце концов вернулся.

– Здравствуй, Владимир, – поприветствовал дива князь и без лишних слов выложил на стол папку. Открыл ее и вопросительно посмотрел на Владимира.

– Знаешь, что это? – спросил он.

– Да, – ответил Владимир, – это докладные.

– Именно. Докладные о мелких фальсификациях, отправленные в столицу. Их шесть. И во всех говорится одно и то же, хоть и разными словами. О том, что прежний начальник больше заботился о красивой отчетности, чем о реальном положении дел в Управлении. И о подтасовке статистических данных, представленных в отчетах в столицу. Ты знаешь, кто писал эти докладные?

– Колдуны, ваше сиятельство. Следователи Управления.

– Это я и так вижу, Владимир, – усмехнулся новый глава, – вот только я провел маленькое расследование и выяснил, что во время отправки докладных ты служил каждому из этих колдунов. И вот что меня интересует. Как ты их заставлял писать? Надеюсь, не силой?

– Нет. Эти колдуны – честные и порядочные люди. И им не нравилось то, что происходит в Управлении.

– Вот как… – князь Булгаков захлопнул папку, открыл блокнот и сделал в нем несколько пометок. – А теперь расскажи, как вышло, что ты шесть лет подряд служил исключительно честным и порядочным колдунам? Или в Петербурге все такие? А как же тогда удавалось… рисовать те самые красивые, но лживые циферки в отчетах?

– Не все, – проговорил Владимир, – на данный момент в Управлении восемь следователей, к которым я не имею нареканий.

– Восемь… а что, уже неплохо. Так все-таки, Владимир? Как? Ты не ответил.

– Другие отказывались со мной работать.

Булгаков расхохотался. Но вскоре снова стал серьезен:

– А ты молодец. Недавно твой старинный приятель, Иннокентий, рассказал мне одну занятную историю. Когда красный колдун Феликс Дзержинский захватил Управление, ты