Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

информации сейчас очень пригодились. Какую бы проверку Владимир ни заготовил, вопрос про прежнего хозяина однозначно сбил его с толку. Судя по застывшему взгляду дива, он погрузился в воспоминания. Даже его лицо изменилось. Вместо привычного жесткого и отстраненного выражения на нем проступило что-то по-детски наивное и беззащитное. И Аверин подумал, что именно таким видел своего дива Афанасий Репин. Подождав немного, колдун осторожно продолжил:

– Я не думаю, что дело только в силе и оружии. Личные качества колдуна влияют на дива, естественно. Но я слышал, что говорил отец устами Анонимуса, и веду переписку с ее величеством, которая очень интересуется тем, как мыслят дивы. Видишь ли, связь между дивом и колдуном – оружие обоюдоострое. И уже давно прошли те времена, когда дива подчиняли исключительно грубой силой. Не только див может использовать привязанность колдуна, но и колдун может и должен использовать привязанность дива. Вспомни, какие невероятные результаты дала твоя привязанность к Алексею Меньшову. Не будь ее – неизвестно, чем бы закончилась война. А то, что мы наблюдали буквально вчера? Именно привязанность позволила Диане сдерживаться достаточно, чтобы мы не дали ей убить хозяина, слепо повинуясь приоритету. Да, ваши чувства совершенно иной природы. Но они у вас есть. Дивы – довольно сложные существа. И людям только предстоит осознать – насколько. Поэтому не бойся, что я забуду, чему меня учили, и позволю себя захватить. Меня учили хорошо. Но пришло время расширить знания. И в этом мне нужна твоя помощь.

Владимир некоторое время молчал. Сияние в его глазах погасло, а напряжение, висевшее в воздухе, исчезло. И Аверин понял, что все сделал правильно. Он сумел перехватить инициативу и остановил проверку еще до ее начала.

– Я помогу, – произнес Владимир.

– Отлично, – Аверин потянулся за печеньем. – Тогда позволь спросить. Как раз о той истории, что произошла в самом конце вашей совместной службы с господином Репиным. Подробностей в деле немного. Но написано, что ты отказывался «отдавать хозяина в больницу», напал на служащих и тем пришлось вызывать подкрепление: колдуна с сильным дивом. Но даже они не смогли справиться с тобой. Ты был в такой ярости, что сожрал своего хозяина и, атаковав пришедшего на подмогу дива, сумел сбежать. Я не верю в такую трактовку. Что же произошло?

– Тем дивом был Иннокентий… – тихо проговорил Владимир, – и он пришел договориться…

Аверин еще больше наклонился вперед, максимально сокращая дистанцию между ними. И протянул руку, почти касаясь пальцами сложенных на столе ладоней дива.

– Расскажешь? – так же негромко спросил он.

Владимир вместо ответа уставился куда-то поверх его головы совершенно невидящим взглядом. На некоторое время в купе повисла тишина. Потом див медленно кивнул.

1770 год

Он уже успел вымыть хозяина, переодеть его в свежий чистый халат, усадить в кресло и направился в кухню ставить на огонь воду для каши, когда услышал на лестнице шаги. Замер на миг, сжимая в руках кастрюлю, потом осторожно поставил ее на стол и вернулся в комнату.

– Хозяин. Они снова пришли. И с ними колдун. С чертом.

Плохо. Очень плохо. Черт наверняка не слабее его, а скорее всего и сильнее. Прогнать их, просто показав зубы, на этот раз не получится. Не открывать? Может, они и не рискнут ломать дверь, если у них нет приказа.

А если есть?

Хозяин дважды моргнул, поднял левую руку и пошевелил пальцами. Правую его руку Владимир аккуратно привязал шелковой лентой к подлокотнику: она часто непроизвольно дергалась и могла сбить тарелку с горячей кашей.

– Пустить? – уточнил Владимир. Хозяин снова дважды прикрыл глаза.

И в этот момент в дверь постучали. Владимир все же заколебался было, но тут услышал из-за двери знакомый голос.

– Владимир, открой. У нас приказ.

Иннокентий. Как всегда, спокойный и вежливый. Да и почему бы ему не быть спокойным? Он сильнее Владимира. И у него приказ.

Владимир отодвинул засов и отошел на шаг, показывая, что не препятствует. Еще не хватало устроить тут драку. Иннокентий шагнул внутрь квартиры. Его хозяин, колдун Резников, остался стоять на лестнице, не решаясь войти. Разумная предосторожность. Сам уже глубокий старик, давно собирающийся в отставку, Резников мало чем мог помочь Иннокентию, если Владимир окажет сопротивление. А исключать этого колдун не мог: хозяин Владимира находился в совершенно беспомощном состоянии. Ни о каком контроле над чертом речи не шло.

– Я не позволю забрать хозяина, – сразу предупредил Владимир.

– У нас приказ, – повторил Иннокентий.

Владимир молча шагнул вперед, преграждая путь. Колдун Резников отступил, и откуда-то снизу послышались топот и шуршание: похоже, давешние служащие, уже сделавшие одну попытку увезти хозяина, ожидали внизу и, увидев, что колдун отступает, бросились бежать.

Выходит, Владимир славно напугал их в прошлый раз.

От этой мысли сделалось приятно.

– Ты обещал поговорить с ним, – прошептал колдун за спиной у Иннокентия. И тот наклонил голову.

– Владимир, пожалуйста, отойди в сторону, – попросил он, – позволь этим людям забрать твоего хозяина в больницу. Его там будут лечить и ухаживать за ним.

– В богадельню, – медленно проговорил Владимир и скрестил на груди руки, – где его будут кормить жидкой баландой, хуже, чем дают чертям, и он умрет на соломенном, измазанном в нечистотах матрасе. Нет. Я выхожу его. В прошлый раз у меня получилось.

Сам Владимир никогда не видел богадельню. Но именно так ее описывал хозяин. И у Владимира не было причин сомневаться в его словах. Ведь богадельни колдун Афанасий Репин боялся больше всего на свете. Он был байстрюком, воспитанником Академии, по сути таким же казенным человеком, каким казенным чертом был Владимир. Никакого имущества у хозяина не было, только служба до самой отставки. А там – пенсия, которой, учитывая сбережения, вполне хватило бы на скромную жизнь где-нибудь на окраине Петербурга.

Хватило бы, если бы не случилось… то, что случилось.

Увидев, что Владимир не собирается атаковать, колдун Резников осмелел и подошел ближе.

– Владимир, Афанасий Васильевич болеет уже полтора месяца. И у меня есть заключение доктора…

– К чертям доктора! – рявкнул Владимир, и бедняга колдун снова отскочил за порог. А Иннокентий приблизился еще на полшага.

Нет. Так нельзя. Хозяин много раз учил, что гневом ничего не добьешься. Особенно когда тебе противостоит тот, кто сильнее и у кого больше прав. И этот человек давно знает хозяина. Может быть, удастся его убедить?

Владимир опустил глаза и склонил голову.

– Простите мою несдержанность, господин колдун. Я всего лишь хотел сказать, что ваш доктор ошибается. Афанасий Васильевич уже сам держит ложку. Он понимает все, что я говорю, и может отдавать мне приказы жестами. Я выхожу его. После того как удар хватил его в прошлый раз, я за месяц поставил его на ноги.

– Сейчас прошло полтора. И доктор, он, понимаешь, именно так и написал. Что, дескать, в здравом уме, но на ноги уже не встанет. Служить не сможет, понимаешь?

Владимир понимал. Он все отлично понимал. Но предпринял еще одну, последнюю попытку:

– Я знаю, что Экспедиция не может продолжать платить хозяину полное жалование. Но пенсия? Он государев колдун. Ему положена пенсия. И у нас… у него есть накопления. На старость. Мы освободим эти комнаты, переедем. Я поставлю его на ноги!

– Владимир, – негромко проговорил Иннокентий, – ты казенное имущество. И ты должен вернуться на службу. Поэтому отдай моему хозяину жетон и следуй за нами в Экспедицию, где тебе подберут другого хозяина. И дай людям выполнить их работу. Мой хозяин пообещал позаботиться о господине Репине.

– Да, Владимир, я тебе это обещаю. Никакого рваного матраса, клянусь! Тем более ты сказал, что есть накопления. В богадельне у него будет отдельная комната, будет сиделка! Ты ведь не фамильяр, Владимир…

«Богадельня» – слово будто взорвалось в мозгу. Владимир на миг поднял взгляд на старого колдуна, и тот снова отшатнулся.

Конечно же, сам старик Резников после отставки собирался отправиться в свое поместье, где до самой его смерти о нем будет заботиться семейный фамильяр.

А хозяина хочет обмануть. Но Владимир этого