Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

Андрей. Прикроешь мне спину

Мы выскакиваем из этого кхазадского драндулета перед почтенным, в годах шлагбаумом. Он настолько древний, что сделан еще из металла, а не из пластика, и настолько почтенный, что его, кажется, много лет вообще не поднимали. Короче, последние десятки метров до подвала преодолевать приходится бегом. Куда бежать, сразу ясно — по спинам снага, толпящихся у какого-то низкого кирпичного здания на краю площадки, и возгласам:

— Больше лей, нах! Там у них водяной!

— Пускай, ска, брызгается!! Тут цистерна, врот!

Я неплохо бегаю стометровку, но Соль обгоняет меня сразу же. Не тратя время на проталкивание между спин, взлетает на огромную ржавую бочку, а с той — на бетонный козырек. Соль сразу же видят все — и она начинает вещать:

— Але, разумные! Вы разумные или нет? Меня! Зовут! Соль! И сегодня здесь никто никого не сожжет, понятненько? Расходимся, граждане, тут ничего интересного!..

Подбегаем мы с Мотей, из толпы оборачивается мельком снага в кепке-восьмиклинке, с перекошенной рожей и орет:

— Э, братва! Тут еще один, ска!

Мгновенно все отвернулись от Соль. Мы с эльфом оказываемся в полукольце угрюмых, злобных физиономий, и — ска! — как же хочется вскинуть оружие! Но, наверно, нельзя?.. Не стрелять же в них! Вместо этого вскидываю ладони:

— Я сейчас выведу своих, и мы просто уйдем! Понятно?

«Понятно, что ты покойник», — читается на агрессивных лицах. Без переводчика. Точно посреди стаи бродячих собак оказался.

Но Соль не дает позабыть о себе:

— Я сказала, расправы не будет! Я! Сказала! Меня зовут Соль. Пусть поднимут руки те, кто меня не знает⁈ Кто про меня не слышал?

— Если я подниму руку, нах — ты костыли протянешь! — орет хрипло другой снага, тоже в кепке, но в бейсболке. Грязной бейсболке с гербом Государства. — Это чо за курва?

— Вот я не слыхал, ять! — вторит третий. — Пшла вон! Братва, керосин лейте!!

Однако я вижу: на большинстве снажьих рыл обозначается узнавание. Кто-то пихает кого-то локтем, до меня доносится: «Та самая, ять!», «С катаной, понял?», «Врот, в эхони!», «Приют!», «Жуко́в порубила, помнишь?», «А, Мясник, ска!»

Соль косится с досадой на солнце — потом красивым прыжком слетает к тому, кто в бейсболке. Вжух! Катана сверкает в лучах: Соль достала ее в прыжке.

— Все верно, это я! — катана возвращается в ножны, а Соль — нос к носу с громилой в бейсболке. — Н-ну? Готов рискнуть⁇

Громила мешкает, пучит глаза, Соль презрительно поворачивается к нему спиной и — снова на бочку и на козырек. Бочка скрипит, сыплется бетонная крошка. Замечаю, что кто-то из молодых снага уже начал снимать происходящее на телефон.

— Да никто не узнает! — рявкает восьмиклинка.

Надо сказать, пяток самых уголовных рож все ближе ко мне подбирается, и я прилагаю нешуточные усилия, чтобы стоять спокойно и не сорвать Соль переговорный процесс. Хорошо, что со мной рядом Мотя с блаженным лицом — кажется, это сбивает снага с толку. Наконец, подбегает и Клара, пыхтя как бронепоезд, и тут же открывает рот, чтобы начать обкладывать снага кхазадской мудростью, но Мотя дергает ее за рукав и кивает на Соль — ей не мешай, мол. Клара решительно вклинивается между мной и ближайшими снага, свирепо сверкает на них очами. Но молчит.

— Никто не узнает! Десятком сучонков больше недосчитаются! Война все спишет!..

— Это дети, — размеренно, точно гвозди вбивает, говорит Соль. — Да, люди взрослеют раньше. Но этим парням по семнадцать — они просто молодые, зеленые пацаны!! Поймите это, снага-хай!

Мне даже слегка обидно становится.

Из-за плеча громилы в бейсболке выступает старик: лысый снага с клюкой, в пыльном пиджаке, с седыми кисточками на ушах.

— Мне плевать, дети это или не дети, — говорит он толпе и Соль, — мои дети сегодня погибли. Псы не выпустили их наружу из Хтони! Не выпустили! Из Хтони!.. Кто за это ответит? Ты, Соль? Я думаю, он! — тыкает в меня. — И они, в подвале! Прямо сейчас ответят!

По толпе прокатывается эмоция одобрения. Дед вынимает из пиджака древний складной нож — потертая белая рукоятка, без стопора, грибной, — и, тускло на меня глядя, начинает пытаться ногтем достать лезвие. Мотя и Клара делают одновременный шаг вперед. Снага таращатся на деда-экстремиста — что будет?

— Я понимаю, — звенящим голосом говорит Соль. — Я тоже потеряла… мужчину, с которым собиралась прожить жизнь. Вы все его знали. Это Генрих… Мясник. И он бы такого не допустил! Он велел мне вас защищать, а вы что творите? Опричники за своих щенков всех нас в бетон закатают! Ради тех, кто еще жив, снага-хай: давайте закончим это здесь и сейчас. Отпустите мальчишек. Не убивайте. Это выведет все на новый виток… кабзда настанет всем!

Она во второй раз грациозно спрыгивает с козырька, подходит ко мне, берет за предплечье:

— Глядите — он не достал оружие. Не поднимайте его и вы!

Старик в пиджаке трясущимися руками ковыряет нож и плачет. Другие снага обнимают его за плечи, утешают, похлопывают, что-то бормочут.

Кажется, обошлось. Керосин медленно впитывается в щербатый бетон, наполняя пространство тревожащей вонью. Лупят сверху солнечные лучи — прекрасный осенний денек.

— Скажи псам выходить, — командует Соль молодому снага, стоящему у крыльца подвала. Вроде как она его знает.

— Ты чо, — мотает тот головой, — они там забаррикадировались, не услышат.

— Я пойду, — говорю я. — Выведу их.

Соль глядит на мрачные лица снага. На канистры.

— Один не пойдешь, — решает она, — я с тобой. Так вернее будет.

Вскакивает — на сей раз на толстый бетонный бортик, обрамляющий спуск в подвал, и еще раз говорит всем, негромко:

— Расходитесь. Идите домой — к тем, кто уцелел.

Спрыгивает. Снага, настороженно глядя друг на друга и на нее, начинают понемногу оттягиваться прочь от крыльца. Но далеко не уходят.

— Мы с Мотей тут посторожим, — говорит Клара.

А мы с Соль спускаемся в подвал. Керосин хлюпает под подошвами.

* * *

— Так, ну эти нас не убили, — рассуждает Соль, сбегая по ступенькам. — Теперь надо, чтобы те тоже не убили. Такое неблагодарное дело — спасать разумных, только и успевай уворачиваться от спасуемых… спасомых… ну ты понял.

Притормаживаю ее за плечо:

— Слушай. Ты говоришь, у