Загадка башни - Мстислав Константинович Коган

— Сколько? — поинтересовался Бернард. Я похоже был слишком увлечён своими мыслями и не заметил, как вернулся сержант.

— Около сотни. В основном латники, но мои люди видели и отряд арбалетчиков, — ответил бандит, — Ваши ребята конечно крутые, спору нет. Но даже у вас сил не хватит, чтобы с ними сдюжить. Без нас вы их точно не одолеете.

Взять эту погань себе в союзники? Нет уж, увольте. Бандитов осталось слишком мало, чтобы обеспечить нам преимущество. Да и кто сказал, что во время атаки на храмовников они не ударят нам в спину. Очень удобный момент, чтобы отомстить. Он держит меня за дурака? Или так беспокоится за задницы своих людей? Впрочем, без разницы. На эту разводку я не поведусь.

— Обойдемся своими силами, — я покачал головой, — Лучше поведай нам, знаешь ли ты, зачем они вообще сюда припёрлись. Что им надо в урочище?

— Хер знает, — покачал головой бандит, — Пока вроде бы заняты тем же, чем и все прочие. Тягают оттуда чужие побрякушки. Местные уже с них волком воют, да поделать ничего не могут. Если уж с нами сладить не смогли, то куда им против отряда тяжелых латников…

Ага… это тоже полезная информация. Как минимум, объясняет, почему пропаганда святош не сработала. Они сами себе создали хреновую репутацию, обчищая другие схроны. А их рассказы привели лишь к тому, что жители оказались запуганы до усрачки. По итогу, вместо того, чтобы собирать против нас ополчение горожане хотели только одного — чтобы от них все отстали. И бандиты, и святоши, и сенешаль, и мы. Пожалуй, это нам на руку. Значит служители церкви не смогут вербовать себе подкрепления среди местных. А вот мы, после того, как принесём им голову Когтя, пожалуй, что сможем. По крайней мере, наша репутация в глазах местных существенно вырастет.

— Ближе к делу, — одёрнул его Бернард, — Что ещё они про нас говорили? Как подбивали народ выступить против королевских посланников.

Бандит на мгновение замер. Затем начал бледнеть и трястись, как осиновый лист. До Когтя, наконец, дошло, на кого именно он поднял руку. И он прекрасно понимал, что именно его за это ждёт. Если не мы его вздёрнем, то это просто обязан будет сделать Сенешаль. Иначе быть ему изменником. Единственный выход, который остался бандиту — рассказать нам всё и свалить куда подальше. Туда, где руки королевского правосудия до него не дотянутся.

— Г… Говорили, что мол вы собираетесь ограбить башню. И, мол, ежели вы до неё доберётесь, то получите такую силу, что всему миру хана настанет, — затараторил бандит, — Уж не знаю, с чего они это взяли…

Мы с Бернардом переглянулись. Ну конечно, вот оно и подтверждение. Эти засранцы сами хотят наложить лапу на содержимое башни. Более того, они прекрасно осведомлены о наших планах уничтожить её к чертям собачьим. И видимо, таким интересным образом пытаются нам помешать. Нападать в лоб они боятся. Сотня латников или две, а у нас с Сенешалем минимум в три, а то и в четыре раза больше людей. Но пытаются настроить против нас кого только могут и перебить поодиночке. Впрочем, сегодня их россказни сыграли нам на руку.

— Понятно, — кивнул я, — Пожалуй это всё, что я хотел от тебя услышать. Не скрою, твоя словоохотливость меня прямо-таки порадовала. И если с местом схрона ты не соврал, то я пожалуй сдержу своё слово и не трону тебя на этот раз. Попадёшься нам снова — повесим на суку, как обычного бандита.

В глазах разбойника зажёгся огонёк надежды. Сейчас ему дадут уйти. Да, одному. Да, с голой жопой. Но он уже однажды поднялся с самого низа, сколотив свою банду. Сможет и ещё раз это сделать. Опыт есть. Только на этот раз её нужно сделать больше и сильнее. Сто, а лучше — сто пятьдесят человек. И уж тогда то он всем покажет. И этому засратому рыцарю, и этому поганому городишке! Бандит ещё не понимал, что никуда я его отпускать не собираюсь. Лишь делаю вид, чтобы не дёргался раньше времени.

— Я пожалуй пойду, — бросил Бернард, — Надо посмотреть, как у ребят продвигается работа.

Я молча кивнул. Сержант тут же скрылся за дверью. В комнате повисла напряженная тишина.

— Эх, жаль Ульфа убили, — покачал головой Ольрих, садясь на завалинку. Сел, и с деловитым видом принялся вытирать лезвие о стёганку убитого бандита, — Хотел его по здешним бабам провести, показать самых сисястых, но видать не судьба.

В ответ на это Остин продекламировал слова старой солдатской песенки:

'На войне, как на войне,

Всякое бывает,

Зазеваешься, браток,

Тут же убивают.'

— Да у вас просто сердца нет, — прогудел Ольрих, убирая фальшион и отпихивая труп бандита в сторону, — Всё бы хиханьки, да хаханьки. А парня то убили. Жалко.

Эрик ухмыльнулся в усы и ответил ему вторым куплетом:

'На войне, как на войне,

Жизнь не мёд и сахар,

Коль ты нюни распустил,

Шёл бы лучше нахер.'

Ольрих поморщился, сплюнул себе под ноги и ответил:

'У поэтов на войне

Рот испачкался в говне.'

Все бойцы громко заржали. Я тоже невольно улыбнулся. Ульфа, конечно, было жалко. Но ребята правы. На войне без потерь не бывает. И мы сегодня ещё очень легко отделались, разменяв трёх своих, на семь десятков бойцов врага. Быть может, наш манёвр и правда сыграл в том немалую роль. Без него потерь было бы намного больше. Вообще, конечно, забавно оно получается. Сегодня сидим и ржём над трупом погибшего товарища. А завтра, быть может, кто-нибудь из ребят будет читать похабные стишки над моим бездыханным телом. Жизнь, она сука, такая. Внезапная.

Дверь снова открылась. Внутрь ввалился Велдин. В руках он тащил здоровенный и, судя по покрасневшему от натуги лицу бойца, очень тяжелый ларь. Сундук был сколочен из новеньких, промасленных досок и обит узорами железа. Кое-где в небольших щелях между ними забилась земля.

— Нашли! — выдохнул он, грохнув сундук на пол, прямо передо мной, — Ну и тяжелый же, сука! Поди с низу до верху монетой набит! Ежели так, то мы сейчас награбим больше, чем получили за все контракты вместе взятые.

— Губу не раскатывай раньше времени, — скептически заметил я, откидывая крышку ларя.

Боец оказался почти прав. Сундук действительно был забит монетами почти