Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

– Потому что вы – интегратор, – ответила Элеонора. – Человек, способный объединить разрозненные элементы в целое. Волков, при всех его дипломатических талантах, связан обязательствами перед Консорциумом. Доктор Хан – блестящий учёный, но не обладает административным влиянием. А вы… – она улыбнулась, – вы стоите на пересечении всех линий. И именно поэтому ваша роль критична.

Васкес молчал, размышляя над её словами. Предложение было искушающим. Шанс не просто продлить жизнь, но и участвовать в историческом процессе объединения человечества перед лицом космической угрозы. Но была ли эта угроза реальной? И даже если так, оправдывало ли это нарушение его прямых обязательств перед Землёй?

– Я ценю вашу откровенность, госпожа Чен, – наконец сказал он. – И ваше предложение. Но я не могу дать ответ немедленно. Это требует размышления.

– Разумеется, – кивнула Элеонора. – Я и не ожидала мгновенного решения. Такие вопросы требуют тщательного обдумывания.

Она поднялась со скамьи, давая понять, что встреча подходит к концу.

– Завтра начнётся официальный тур по основным объектам Авалона. Вы увидите наш мир, нашу жизнь, наши достижения. Возможно, это поможет вам в принятии решения.

Васкес тоже встал, чувствуя, как новая волна боли прошла через нервную систему. На этот раз не удалось полностью скрыть гримасу дискомфорта.

– Ещё одно, капитан, – добавила Элеонора, уже стоя у двери. – Я хотела бы провести общую встречу с ключевыми членами вашего экипажа. Без записывающих устройств или официальных протоколов. Есть информация, которую вам необходимо знать, но которая пока должна оставаться… конфиденциальной.

Васкес поднял бровь.

– Информация о настоящем происхождении Авалона?

– И о многом другом, – кивнула Элеонора. – Включая истинную природу угрозы, с которой мы все столкнёмся.

После её ухода Васкес стоял неподвижно посреди каюты, обдумывая ситуацию. Предложение Элеоноры означало возможность исцеления, но с ним приходила и необходимость выбора: верность букве приказа или более высокой цели. И в этой дилемме скрывалась ещё одна, личная: желание выжить против долга перед Землёй и экипажем.

Он активировал инъектор с дополнительной дозой нейростимулятора. Укол в шею принёс временное облегчение, и дрожь в левой руке ослабла. Васкес решил использовать это время для встречи с корабельным врачом.

Медицинский отсек «Персефоны» сочетал в себе стерильную функциональность и передовые технологии лечения. Доктор Ирина Петрова, корабельный врач, была невысокой женщиной с короткими седыми волосами и проницательным взглядом, который, казалось, просвечивал пациентов насквозь. Её русские корни проявлялись в лёгком акценте и бескомпромиссной прямоте.

– Ваше состояние ухудшается, капитан, – сказала она, изучая результаты сканирования. – Болезнь Такаши прогрессирует быстрее, чем мы предполагали.

– У меня есть хотя бы шесть месяцев? – прямо спросил Васкес. – Мне нужно завершить эту миссию.

Петрова поджала губы.

– С медикаментозной поддержкой – да. Но симптомы будут усиливаться. Боль, нарушения координации, эпизоды мышечной слабости. Я могу увеличить дозу анальгетиков и нейростимуляторов, но это лишь маскировка, не лечение.

– Делайте что нужно, доктор, – Васкес смотрел прямо перед собой. – Я должен оставаться функциональным до завершения миссии.

– А потом? – тихо спросила Петрова. – Что вы планируете делать, когда мы вернёмся на Землю?

Васкес не ответил. Они оба знали, что при текущем развитии медицины на Земле его состояние было неизлечимым. В лучшем случае его ждали годы постепенной деградации, ухудшающегося качества жизни и, в конечном итоге, полный паралич.

– Есть кое-что ещё, о чём я хотела поговорить, – сменила тему Петрова. – Психологическое состояние экипажа.

– Проблемы? – напрягся Васкес.

– Пока не критические, но тревожные тенденции налицо, – врач активировала голографический дисплей с диаграммами психологических показателей. – Растёт общее напряжение, формируются изолированные группы. Особенно заметно сближение доктора Хан и мистера Левина, с одной стороны, и усиливающееся противостояние между мистером Рейесом и остальным ключевым персоналом.

– Волков?

– Интересный случай, – Петрова показала психологический профиль дипломата. – Он поддерживает ровные отношения со всеми, но не формирует глубоких связей. Классический паттерн человека с секретной миссией, отличной от официальной.

– Как и большинство из нас на этом корабле, – сухо заметил Васкес.

– Именно, – кивнула Петрова. – И это часть проблемы. Когда каждый имеет скрытую повестку, доверие становится первой жертвой. А в замкнутом пространстве на протяжении долгого времени недоверие порождает паранойю.

– Ваши рекомендации?

– Откровенность, насколько это возможно, – ответила Петрова. – Общие цели и задачи, совместные проекты. Что-то, что объединит экипаж вместо дальнейшего разделения.

Васкес задумался. Идея была здравой, но реализация сложной. Как создать общую цель для людей с фундаментально различными скрытыми мотивами?

– Я подумаю над этим, доктор. А пока – эти новые препараты?

Петрова выдала ему несколько инъекторов.

– Одна доза утром, одна вечером. Эффект временный, и есть побочные явления – возможны головокружения, нарушения восприятия, в редких случаях – галлюцинации. Не рекомендуется применять во время критических операций.

– Понял, – Васкес спрятал инъекторы во внутренний карман формы. – Спасибо, доктор.

– Капитан, – Петрова остановила его у выхода, – как ваш врач, я должна напомнить, что есть пределы того, что может выдержать человеческое тело. Даже такое сильное, как ваше.

Васкес слегка улыбнулся.

– Как капитан, я должен напомнить, что есть миссии, важнее здоровья одного человека.

С этими словами он покинул медицинский отсек, чувствуя, как боль в руке снова усиливается. Пора было применить новое лекарство.

После укола состояние улучшилось почти мгновенно. Боль отступила, сменившись лёгким онемением. Движения стали более свободными, хотя и сопровождались странным ощущением, будто рука принадлежала кому-то другому.

Васкес решил использовать временное улучшение для личного разговора с Аминой Хан. Из всего ключевого персонала она казалась наиболее искренней в своём стремлении к научной истине, хотя капитан подозревал, что и у неё были свои секреты.

Он нашёл её в лаборатории астробиологии, склонившуюся над голографической проекцией странных микроскопических структур.

– Доктор Хан, – поздоровался Васкес. – Не помешаю?

Амина вздрогнула и быстро деактивировала проекцию – реакция, показавшаяся капитану чрезмерной для рутинного научного исследования.

– Капитан, – она выпрямилась. – Конечно, нет. Чем могу помочь?

Васкес активировал защитное поле конфиденциальности – стандартная процедура для личных бесед с членами экипажа.

– Я хотел поговорить о текущей… динамике в команде, – начал он. – Доктор Петрова обеспокоена растущим напряжением между отдельными группами.

– Это ожидаемо при длительной изоляции, – осторожно ответила Амина. – Особенно учитывая стресс неизвестности, связанной с миссией.

– Дело не только в изоляции, – Васкес смотрел ей прямо в глаза. – Четыре месяца в искривлённом пространстве, и каждый член ключевого персонала создал свою зону секретности. Вы с Левином. Волков со своими лингвистическими исследованиями. Рейес с… чем бы он ни занимался во время своих ночных обходов.

Амина не отвела взгляд, но её пальцы едва заметно напряглись на краю стола.

– Наука требует сосредоточенности, капитан. Иногда это