Обратный отсчет: Равнина - Токацин

внезапно сообразив, что подвижным деталям относительно сложного агрегата, от которого требуется точность работы, надо бы дать отстояться. «Усадка тектона… Там миллиметры, но — тут миллиметры, там миллиметры, и допуски впору будет делать сантиметровыми. Значит — не меньше недели. Мать моя колба…»

— Вы, Равные Куэннам, очень быстры, — нахмурился Руниен. — Пусть мастера Скогнов медленнее. Пусть они даже глупее. Но ты веришь, что огненные твари быстрее и умнее Скогнов?

— Гедимин, — Айзек поднял соскользнувшую руку и снова положил её сармату на плечо. — Не говоря об уме, — разве не ты вчера весь вечер ходил угрюмый и бормотал про допуски? С чем ты возился всю ночную смену и наточил пригоршню стружки? Что там с точностью у мастеров Сэта?

Гедимин сердито сузил глаза.

— Я не спорю, что Куэннские агрегаты лучше. Я говорю о логистике. Тридцать тонн рэссеновой руды. Тридцать тонн готовых отливок. Чем их планируется таскать туда-сюда? Волокушами? По тонне в два месяца? Если бы у них был ещё и Куэннский транспорт…

Руниен вонзил посох в гравий. Белые блики задрожали на чёрной броне.

— Я слышу твои речи, мастер Дим-мин, — мрачно сказал он. — Я прошу подождать. Не давать огненным тварям нового оружия. Не так скоро, как Куэнн, но я буду готов ответить.

Он развернулся и, тяжело ступая, пошёл к повозкам. Притихшие Бронны и Скогны пристально следили за ним. Нхельви, обнюхав место, где недавно проходил непреодолимый световой барьер, осторожно двинулись следом за стражем.

— И что? — угрюмо спросил Гедимин, глядя на Айзека. — Было зачем меня дёргать? Макеты верни.

— Иди, — махнул рукой Айзек, разворачиваясь к Гварзе. — Пойдём, Кенен. Поговорим без лишних ушей.

…Макеты лежали на ладони сармата, на дымящейся от непрерывного подогрева обшивке. В долине Элид похолодало до минус пяти, из приоткрытой пасти Текк’та, нависшего над Гедимином и образцами опок, валил пар. Сармат старался не смотреть на гигантский язык, ощупывающий его ладонь — только надеялся, что обшивка не остынет слишком сильно, и существо к ней не примёрзнет. С утра он спустился на недостроенную станцию и застелил поддон для образцов войлочной подстилкой. Текк’та, примёрзшего языком к металлу, он не видел, но подозревал, что будет шумно и разрушительно.

— Такие. Каждого — по девять штук, — сказал Гедимин, чувствуя, как странно вибрирует гортань и верхняя часть груди. — Восемнадцать всего.

— Каждого — девять, — прогудело над головой. — Точно таких же.

— Очень-очень точно, — напомнил Гедимин, отмеряя когтями два миллиметра. Он не был уверен, что огромное существо видит это расстояние. «Если у меня ещё и все опоки будут разными…» — он дёрнул плечом, разжимая невидимый холодный обруч поперёк груди. В последнее время эти обручи «формировались» слишком легко.

— Куэнн-точно, — отозвался Текк’т, погружаясь в скалу. — Куэнн-сложно…

Гедимин криво ухмыльнулся. «Интересно, они смогут выучить слово „сармат“? И сколько веков на это понадобится?»

… — И долго нам ещё тут копаться? — недовольно спросил филк, опуская мешок на землю. Нёс он его так, будто камни весили тонну. Гедимин с недоброй ухмылкой сложил руки на груди.

— Пять дней. Будете шевелиться чуть быстрее — справитесь за четыре.

— А обязательно рыться так далеко от разлома? — подал голос другой филк, неприязненно разглядывающий горку мешков. — Вон в тех кратерах ещё полно обломков.

— Не можешь носить мешки — одолжи волокушу, — отозвался Вепуат; он в руках держал Зелёного Пожирателя, и по ним обоим было видно, что ничего больше на них не нагрузишь. — Только таскать её будете сами. Мы с Гедимином достаточно вам помогали.

— Помогали? — филк пренебрежительно толкнул ступнёй мешок. Пинать не стал — пожалел пальцы.

— Это ваша работа! Мы на неё согласились…

— А кто-то сейчас Гедимина доведёт… — Вепуат с ухмылкой посмотрел на искрящееся небо. — А я отвернусь.

— Идём, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к разлому. Ему было не по себе. «С одной стороны, филки всё время чего-то хотят. С другой — им может быть, и правда, тяжело. Всё-таки они сильно мельче. Центнер — это много для них или мало? Они сами-то весят ненамного больше…»

— Надо бы сменить филков, — тихо сказал он Вепуату. — Эти ныли с самого начала. Может, другие будут спокойнее? Я бы помог им с тяжестями…

Вепуат фыркнул.

— Им помогать без толку. Если отзываться на каждый их звук, так придётся всё за них делать. Я сначала тоже помогал. А новых выбирать не из кого. Посмотрю на сегодняшних новичков — может, пополним бригаду.

…Гедимин, запустив Скогнов в «учебный отсек», отступил к стене и собрался было уйти в собственные мысли, но не успел. Едва стеклянная шихта оказалась в печи, и заслонка была закрыта, кто-то постучал по броне. Стучали штырём для накручивания стекла — и тут же спрятали его за спину, когда сармат шевельнулся.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов, собравшихся вокруг; они окружили сармата плотным кольцом и навострили уши — что-то сильно их заинтересовало. — Разреши нам делать зеркальные чаши!

Гедимин удивлённо мигнул.

— Делайте, — он порылся в карманах и выложил смятый ульсеновый прут. — Этого хватит? Большие чашки вам нужны?

Скогны переглянулись.

— Спрошу у тебя — ты скажешь вернее, — «ученик» застенчиво ухмыльнулся, прикрывая острые зубы. — Мы видели, как жарко в такой чаше горит кейек. Он распаляется и в большой чаше, и в малой. Но мы не знаем, где сильнее, — нечем было проверить. Скажи, какая чаша хороша для жаровни?

Гедимин снова мигнул. «Исследования. Вот что. Не один ты их ведёшь, теск. Тут вокруг много исследователей.»

— Вы на жаровнях греете только пищу, — он задумчиво посмотрел на печь. — А ей сильный жар не нужен. Хватит мелкого обломка. Градусов двадцать. Под мелкий обломок — мелкая чашка.

Скогны быстро переглянулись.

— Насколько мелкий?

— Насколько горячий?