Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус

ядом. – Император постоянно находился с тобой, на ладони твоей левой руки. Возможно, ему и не были известны все твои мысли, как происходит с его Голосами, но он чувствует следы магии, которую ты используешь, взятую из канона или как-то еще.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь…

– Когда в Железном городе ты использовал Восточную магию, а потом здесь, в Ан-Забате, император и его Голоса увидели ее как сгусток крови в венах и артериях передачи. Нам нет особой пользы от магии Найэна, но Рука-Вестник посчитал, что твое любопытство и глупость могут принести пользу империи. И оказался прав. Мы не знали, каким образом, но у тебя получилось. Прошлой ночью, когда ты обратился к магии Ан-Забата и император добавил ее в канон, к нам пришел Родник, и мы выпили за твой успех.

Пройдет совсем немного времени, наши корабли станут бороздить моря под имперской тетраграммой, и Ан-Забат будет по-настоящему, а не на словах, нам принадлежать. Пока мы с тобой беседуем, Пепел точит свой меч. Про него рассказывают, что он не убивает своих жертв, пока на их телах остается хотя бы крошечный клочок кожи.

В щели появились его глаза, и я отшатнулся от двери.

– Прощай, выходец с Востока. – Он рассмеялся. – Увидимся на рассвете, когда твои страдания достигнут пика, а потом им придет конец.

Только в тот момент, сидя на полу, испытывая потрясение и вспоминая смех Алебастра, я осознал весь ужас своей ошибки. Слух, которым меня пугал Чистая-Река, являлся всего лишь слухом, но с долей правды. Я считал, что соблюдал осторожность, и надеялся узнать правду магии или по меньшей мере почувствовать принятие, понимание и любовь. Но камни были брошены в тот момент, когда Рука-Вестник пометил мою левую руку.

Впрочем, у меня не было времени ругать себя, размышлять над намеками и выводами, которые следовало понять и сделать. Сейчас мне требовалось предупредить Атар, Катиза и других говорящих-с-ветром. Город потерян, но, возможно, им удастся спастись.

Я вскочил на ноги, достал черный сундук с тремя железными замками, который привез с собой из Найэна, и прижал обсидиановый клинок ножа бабушки к левой ладони. Мне потребуется магия, но до тех пор, пока на руке остается тетраграмма, Голос-Родник и император будут знать о каждом моем заклинании, даже если я добавлю его в канон, как они добавили призыв ветра. Я вызвал огонь, имея на левой ладони тетраграмму и, сделав это, предал один из главных секретов Найэна. К счастью, воспоминание о хрупких костях и скрюченных конечностях меня пугали, и я не стал пытаться изменить форму. Так что некоторые мои тайны остались неприкосновенными.

Я принялся срезать канон вместе с плотью, стараясь не обращать внимания на боль. Кровь текла с того места на ладони, где находилась тетраграмма, и колодец силы, который я ощущал с тех пор, как Рука-Вестник меня пометил, мгновенно исчез. Я смотрел на свою изуродованную руку и руины стольких надежд – Коро Ха, моего отца и своих собственных. Впрочем, времени жалеть себя у меня тоже не было. Я завернул руку в кусок ткани, прижал ее к груди и принялся искать возможность выбраться из комнаты.

Дверь была закрыта на замок, цепочку и задвижку. Ставни на окнах заперты на засов снаружи. Сквозь щель я увидел Джина, который нес в руках ворох постельного белья, в другом конце бамбуковой рощи.

– Джин! – крикнул я и принялся стучать в окно здоровой рукой.

Он так удивился, что чуть не уронил свою ношу. Стюард огляделся по сторонам, проверяя, нет ли рядом любопытных глаз и ушей, и осторожно подошел к моему окну.

– Мне не следует с вами разговаривать, – прошептал он. – Прошу вас, Рука-Ольха, отпустите меня.

– Что они говорят, я сделал, Джин? – спросил я.

– Они сказали, что вы предали империю.

– Как? Скрыв то, что получил ведьминские отметки до того, как понял, что они означают? Пытаясь как можно больше узнать про этот город и помочь его жителям? Где здесь предательство, Джин?

Он отшатнулся, и я испугался, что он меня бросит и сбежит.

– Вы предали доверие империи, Ольха. Вы скрывали…

– Они также предали мое доверие, – заявил я. – Они два года придумывали, как использовать меня, чтобы заполучить магию говорящих-с-ветром. Они могли дать мне шанс действовать с ними заодно, но все скрывали – даже император, когда я стоял у подножия его трона.

Он поморщился, но приблизился к окну, а я продолжал:

– Что произошло в Тоа-Алоне, Джин? – Я прочитал не один том по истории империи, но про это нигде ничего нет. Ты говорил о тяжелых уроках. Что сделала империя?

Джин вздрогнул, почти прижался лицом к ставням, и в его глазах зажегся огонь.

– Если бы не великодушие империи, мы все были бы мертвы и похоронены вместе с говорящими-с-камнями в руинах Сор-Кала. Многое было спрятано, говорящие-с-камнями скрывали правду от своего народа, хотя сделали вид, что сдались и поделились всем, что умели. Когда империя узнала… – Он покачал головой. – Руки, даже Голоса… Ваша сила ничто по сравнению с силой императора. Он человек-бог из легенд, которые рассказывают в глубоких пещерах, имена богов забыты, но лица вырезаны в камне. Империя не покоряла Сор-Кала. Он сдался, его правители лгали, и сам император его похоронил.

– И в тебе нет к нему ненависти? – спросил я. – За то, что он стал причиной смертей и разрушения?

Джин сделал глубокий вдох.

– Нас предупредили. Люди покинули город. Только говорящие-с-камнем и те, кто отказались уйти, были убиты.

– Значит, они убили нескольких вместо всех? Я бы не назвал это великодушием, если бы мне пришлось смотреть, как гибнет мой дом.

– А разве обман не является преступлением? – возразил Джин.

– Таким ужасным, что оно заслуживает смерти?

– Я не вырезанный из камня бог, чтобы осуждать, – пожав плечами, сказал он.

– А император? Или Голос-Родник?

Мои слова заставили его задуматься, и я тут же бросился в щель в его защите.

– Какое преступление совершили говорящие-с-ветром? Они никогда не обманывали империю. Они защищают тайну своей магии, оберегая собственные жизни. Империя разрушила Сор-Кала, но спасла тоа-алони. Здесь они готовы уничтожить ан-забати, однако спасут Ан-Забат. Не затем, чтобы наказать преступление, не отомстить за неуважение, лишь для того, чтобы установить контроль над торговлей в Пустынных землях. Разве за это следует убивать?

– Почему я должен вам верить? – спросил он. – У меня есть только ваше слово, а вы – предатель.

– Ты знаешь, что в самом лучшем случае они меня убьют, – сказал я. – Если ты ничего не сделаешь, твое бездействие укажет