Погоня за судьбой. Часть III - Dee Wild

class="p1">— Я — твой приговор, — сказала я, поднимая на лоб маску хищника, обнажая лицо и делая шаг вперёд. — Ураган, неизбежное и безразличное лезвие стальной мясорубки, которая превратит тебя в фарш.

— Ч-что… Что? Я не понимаю…

Губы жалкого пухлого человечка дрожали, руки его всё также были выставлены вперёд. Глаза метались по моему лицу, силясь выудить его из памяти. Вспоминаешь? Вспоминаешь, да, я это вижу по сходящимся куцым бровям…

Нет, мне не понадобится катана. Только не сейчас…

Мир сузился до щели. Визг кинетических усилителей в мехапротезе остался единственным звуком во Вселенной. Я отвела руку в сторону, словно занося молот — и метнула её вперёд. Быстрее, чем импульс, медленнее, чем вечность. Глухой хруст сотряс помещение, лицо министра перекосилось; глаза, полные нечеловеческой боли, выпучились и полезли из орбит.

Я резко рванула кисть на себя, и из дыры в накрахмаленной рубашке во все стороны брызнула кровь, захаркивая бронежилет, горячими брызгами окропляя моё лицо. Разжав пальцы, я раскрыла ладонь. На ней лежало маленькое алое сердце — тугая мышца, которая безостановочно работала годами, исправно прокачивая сквозь себя кровь злодея, совершала заключительные сокращения. Мгновенно побелевший Травиани покачнулся и бессмысленно уставился на красный комочек, выталкивающий из себя последние кровавые кляксы.

Время остановилось. Бренная оболочка министра доживала последние мгновения без пульса, а внутри меня прорвался какой-то скрытый очаг, захлестнул душу горячим торжеством. Я с трудом держалась на ногах, меня потряхивало, оргастические волны одна за другой насквозь пронизывали тело…

Травиани с застывшим в изумлённом ужасе лицом плашмя рухнул на ковёр.

Дрожа посреди комнаты с его остановившимся сердцем в ладони, я никак не могла пошевелиться — хотелось растянуть этот миг навеки, застыть в нём, словно в капле янтаря. Где-то далеко, на грани слуха раздавался топот шагов — подмога спешила на запоздалую выручку высокопоставленному работодателю.

Я с трудом, мучительными рывками приходила в себя — нужно было сматываться, и как можно быстрее.

Уронив на пол кусок мяса, я развернулась и неровным шагом направилась на выход из кабинета. Туман обволакивал сознание, я действовала на автомате, отточенными движениями перемещаясь по пути отхода. Компактные пулемёты мелькали перед глазами, вспыхивали выстрелы. Будто в замедленной съёмке, на пол падали люди. В спину, в жилет колотились пули, а тело само реагировало, молниеносно разворачиваясь и отправляя на тот свет очередного охранника.

Боли не было, в центре водоворота захлестнувших меня эмоций оставалось лишь запрограммированное стремление уйти с места преступления — многократно пережитое и отработанное на уровне подкорки. В зеленоватом тумане, подсвеченном ночным зрением маски, мерцала лестница. Ступени появлялись и исчезали — и вот я уже на крыше, возле ховербайка. Вскочив в седло, я вздыбила стального коня и стремглав понеслась сквозь струи проливного дождя прочь из сырого проржавевшего города…

Спустя долгие годы после того, как убитое несколько минут назад существо разрушило мой второй дом и продало всех, кто был мне дорог, я отомстила. И не просто отомстила, а воочию продемонстрировала ему свой триумф — его собственное сердце, вырванное из грудной клетки…

Тёмные обесточенные улицы под ногами заполонял вой полицейских сирен, и по мере того, как гравицикл во весь дух нёс меня вперёд, чувство торжества сменялось чем-то другим, новым, неизвестным ранее. Выдранный из тела мотор Травиани перекрыл подачу топлива в огненную печь, которая двигала мною многие и многие месяцы — жажду мести.

Вскоре городская стена осталась позади, внизу проплывали мокрые поля и леса. Далеко впереди, возле забытого богами водоёма меня ожидало условное место, где я должна была встретиться с дядей Ваней, сесть на корабль и навсегда, не оборачиваясь, покинуть эту планету…

* * *

Ховербайк опустился в траву и коснулся поверхности. «Виатора» не было — дядя Ваня опаздывал. В паре метров от меня чистой, почти хрустальной водой блестело и переливалось круглое озерцо. Шумели заросли осоки, пригибаясь под порывами ветра, в деревьях о чём-то взволнованно переговаривались птицы, привыкшие к вечному дождю.

Глядя на нежно-голубую поверхность озера, покрытую рябью от игривого ветра и летящих с неба капель, я вдруг подумала — перед отлётом стоило бы смыть с себя всю накопившуюся грязь. Стереть пятна крови злодея, освободиться от болотного перегара, утопить в воде чьи-то испуганные взгляды и крики боли, отпечатавшиеся на роговицах моих глаз за эти долгие, бесконечные недели…

На негнущихся ногах я слезла с гравицикла и стала раздеваться.

В траву упала перевязь с оружием и разгрузка, беспорядочно рассыпались запасные обоймы и неиспользованные гранаты. С лёгким перезвоном застёжек бронежилет примял ковыль, куртка легла рядом с ним. Скидывая башмаки и расстёгивая брюки, будто завороженная, я смотрела на приборную панель «Хускварны», на которой мигал красный огонёк истощённой аккумуляторной батареи.

Наконец, я была обнажена — лишь по поднятой на лоб маске стучали капли дождя, стекали по плечам, по бледному, беззащитному худому телу, и падали на землю. Что из того, что лежит теперь предо мной на траве, может мне понадобиться? Что я заберу с собой?

Рука сама потянулась к бардачку позади сиденья гравицикла, чтобы проверить содержимое, и на глаза попался белый цилиндр, лежащий поверх каких-то инструментов — мой спутник в этом дождливом мире, который давал силы и помогал двигаться вперёд. Неодолимо потянуло сделать затяжку наркотиком — последнюю, завершающую, чтобы потом оставить эту вещь здесь, посреди беспокойной зелёной травы поверх горы ненужного более снаряжения…

Нет, затяжка — это слишком банально. Завершающий аккорд должен прогреметь, он должен быть услышанным, прочувствованным — таким, который поставит жирную точку в моём деле.

Согнувшись, я вдавила углубление в голени. На дне открывшегося резервуара поблёскивала одинокая капля неизрасходованного «Персистенса». Скрутив крышку с белого пузырька, я опрокинула синеватое содержимое в резервуар и со щелчком вернула механизм в паз. По металлу стекла голубая струйка, смешиваясь с влагой набирающего силу дождя.

С широкого размаха отправив пустой цилиндр куда-то в кусты, я снова оглядела разбросанную по траве одежду, затем взгляд мой упал на лежащую поперёк сиденья катану… А ведь я где-то потеряла нож, и теперь, без второго лезвия под рукой тридцатую насечку сделать нечем. Впрочем, без неё вполне можно обойтись…

Бережно взяв чехол с мечом, я неторопливо вошла в воду. Чистое озеро обволакивало тело прохладой всё выше и выше — биотитановые лодыжки, голени, бёдра… Нагую, нежную, податливую область пониже пояса, впалый живот, два ряда торчащих из-под кожи рёбер — клетку, в которой я была заключена все эти годы… Оказавшись в воде по грудь, я посильнее размахнулась и швырнула катану вперёд, в середину пруда.