Макабр. Книга 1 - Влада Ольховская

должность первого помощника, советника… Да кого угодно, лишь бы он объединился с одним из них и наконец склонил чашу весов в их затянувшемся противостоянии! Но Лейс послал подальше обоих, он остался сам по себе.

Ему позволили независимое одиночество по двум причинам. Во-первых, он был одним из Мертвых – убить его можно, но это непередаваемо опасно для всего четвертого уровня. Уже ясно, что кровь Мертвых приносит серьезные разрушения. Никто не брался предугадать, что сотворит труп.

Во-вторых, он был одним из немногих хорошо обученных инженеров и программистов. Люди с таким образованием легче всего получали убежище на третьем уровне. Они бежали незаметно, ночью, тащили с собой семьи – или бросали семьи, если им выдвигали такое условие. Преданные близкие проклинали их и плакали, но заблокированные ворота надежно глушили любой звук. Через несколько лет тех, кто был способен починить систему жизнеобеспечения, можно было сосчитать по пальцам одной руки, и Лейса никто бы не превзошел. Так что его оставили в покое.

Он позволил себе насладиться одиночеством. Лейс прекрасно знал, что очень не нравится другим Мертвым. Они наверняка уже ищут способ его убить, и когда они придут за ним, он должен быть готов. Поэтому он тренировался так, чтобы выжить в битве с людьми и машинами. Он ждал, когда станет трудно, когда тело начнет подводить его, однако ничего подобного не случалось. Даже если он носил в себе болезнь, ему она не вредила. Его тело менялось так, как и полагалось при долгих физических тренировках, он чувствовал себя отлично.

В принципе, такой жизнью он мог бы даже наслаждаться, причем много лет, да не получилось… Сабир не позволил ему.

Брат начал ему сниться. Кошмары о его смерти уже были – в самом начале, а потом они отступили сами собой. Лейс тогда еще руководил поселением, он так выматывался, пытаясь наладить на станции нормальную жизнь, что спал от силы четыре часа в сутки. Зато сон получался крепкий и без сновидений.

Теперь так больше не выходило, даже если он намеренно изводил себя бессонницей, да и сны были другими. Иногда он видел правду: то, как он отрезал Сабиру путь к спасению… Но теперь правда являлась к нему редко. Стало только страшнее: порой он подходил к своему брату и намеренно заражал его, касался, передавая болезнь, и наблюдал, как кристаллы разрывают его на части. А бывало и так, что он вдруг оказывался на бесконечной, безжизненной каменной долине. Во сне он не понимал, как попал туда, и почему-то даже не думал об этом. Лейс совершенно точно знал, что он один. Но при этом он слышал, как кто-то говорил с ним, и это его почему-то не удивляло. Пугало – однако пугало смыслом слов, а не тем, что они прозвучали.

– Где твой брат?

– Не знаю. Разве я сторож моему брату? – зачем-то сказал Лейс. Он понятия не имел, почему выбрал именно такие слова, он никогда так не говорил. Но они рвались откуда-то из глубины его памяти, хотя он не представлял, где и когда услышал их.

– Что сделал ты с братом своим?

Тот, кто был с ним и одновременно не был, обращался к нему по имени… Это было не его имя. Проснувшись, Лейс никогда не мог это имя вспомнить. Он только знал, что оно не принадлежит ему – и ему подходит.

– Голос крови твоего брата взывает ко Мне…

Был не только голос, была и кровь, очень много крови. Она наполняла всю долину, она проливалась с неба дождем, и Лейсу казалось, что Сабир снова рядом, смотрит на него…

И не прощает. Никогда не прощает.

Лейс пытался игнорировать сны, сколько мог, но они будто разъедали его изнутри. Он во сне и наяву спрашивал у призрака брата:

– Чего ты хочешь от меня?!

Ни Сабир, ни голос никогда не отвечали, но Лейс и сам догадывался. Сабир посвятил себя помощи людям. Теперь он хотел, чтобы Лейс сделал то же самое.

Вопрос в том, как быть. Основать сообщество, готовое жить по-человечески, он и не надеялся, не один так точно. Но, может, в союзе с кем-то еще есть шанс? Или все-таки выделить пару этажей для нормальной жизни, или и вовсе бежать на третий уровень с теми, кто не озверел окончательно. Лейс даже готов был согласиться на рабство у тех, кого ненавидел всем сердцем, лишь бы что-то изменить. Они наверняка не откажутся заполучить личного Мертвого!

Понять бы, с кем объединиться. Кловис и Медерик отпадают, они тут много лет царями ходят, они знают, что даже на высших уровнях их жизнь не станет лучше. Белый Эли сам по себе не агрессивный, мирный даже, но на поводке у Медерика. Здесь плохо все сразу: и то, что для него нет большого смысла бежать, и то, что он слишком боится своего покровителя, даром что сам Мертвый.

Ну и остается Сандрин. Она тоже давно сама по себе – но не так, как Лейс. Он остался в одиночестве, а она создала собственную маленькую общину. Да, в основном для женщин, так ведь это очень показательно – в реальности, где физическая сила снова важнее разума. Остальные Мертвые по какой-то причине оставили ее в покое, выделили ей один этаж, который она полностью контролировала. Лейс подозревал, что секрет примерно такой, как и в его случае – Сандрин объединила вокруг себя медиков, ее сообщество служило больницей для всего четвертого уровня. Мертвые во врачах не нуждались, а вот их подчиненные – очень даже, так что Сандрин оставили ее маленькое царство.

Если кто и мог помочь Лейсу, то только она. Да, ей тут тоже неплохо живется, но… Она же врач! Она должна видеть, что людей остается все меньше – и они все меньше похожи на людей, если уж на то пошло. Даже если это не разбудит в ней ничего человеческого, она способна просчитать, что такими темпами у нее не останется клиентов.

Лейс понятия не имел, захочет ли она вообще говорить с ним, они никогда толком не общались. Однако Сандрин приняла его неожиданно радушно: как только ей сообщили, что он появился у запертых ворот ее личного этажа, она сразу же велела его пустить.

На ее территории было хорошо… На удивление хорошо, лучше даже, чем во времена до катастрофы! Но в ту пору техническому отсеку и не полагалось быть уютным. Сандрин многое исправила: увеличила жилые помещения, насколько это возможно, убрала все следы взрывов, покрасила металл перламутрово-белой краской,