Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

Ну, и мы договорились встретиться с Весёлкиным. Я сказал маме, что пойду погулять, может, кого из парней увижу. В общем, из своего каменного мешка я не вышел. Зашёл в соседний подъезд и, как и в прошлый раз, поднялся по лестнице.

— Хочешь сигару? — спросил вместо приветствия Весёлкин, открыв мне дверь.

— Спасибо, не сегодня, — усмехнулся я. — Откуда такая кубинская приверженность, Алексей?

— Алексей, Алёшенька, сынок, — пропел он. — Не только кубинская, кстати. Заходи. Луи тринадцатый весь вышел. Пойдём на кухню. Посидим там.

— Да, коньяки за пол лимона быстро кончаются, — усмехнулся я. — Наверное.

— Не завидуй.

— Из меня ценитель тот ещё. Что Луи, что Навои — один хрен. Просто слышал, что дорогой.

— Значит, будем пить водку.

— Я за рулём и мне ещё в столицу возвращаться.

— Считай, столица пришла сама, правда пока вот в таком жидком виде. Но это ненадолго. Давай, бери стаканчик.

— Нет, Алексей Иванович.

Кухня оказалась просторной, с ощущением древней основательности. Мы уселись за массивный стол на крепкие стулья и с относительной современностью нас мирили лишь немолодой холодильник со скруглёнными, как у мыльницы углами, да газовая плита. На которой, кстати, стоял чугунный утюг. И чайник со свистком.

— Ну, как знаешь, — пожал Весёлкин плечами, и, не глядя на меня, откупорил бутылку «Столичной». — А я утоплю немного жалких воспоминаний в этом… В этом… Вот в этом, короче.

Он плеснул немного водки в рюмку и выпил. А потом сразу затянулся сигарой.

— Откуда машина, кстати? — кивнул Весёлкин. — Если не секрет.

— Какие секреты? Дедушкина тачка. «Москвич».

— Четыреста двенадцатый?

— Именно, — подтвердил я. — Зверь машина. «Феррари» нервно курит в сторонке.

— Алкоголь усиливает выработку «гормона счастья», дофамина. Человек чувствует бодрость, приятное чувство возбуждения, благодушие. Становится доверчивым и некритичным, особенно к противоположному полу. Ты это замечал?

— Читал в отчётах об исследованиях, — усмехнулся я, — британских учёных.

— Вот, видишь! Британские учёные врать не будут. Британские учёные, они о-го-го… Ладно, располагайся. Напитки все перед тобой, сигару могу дать. Кофе стоит на холодильнике. Чайник — на плите.

Банка растворимого индийского кофе действительно была на холодильнике. Я подошёл, взял её в руки. Плоская жестянка красно-коричневого цвета со схематичным изображением индийских танцовщиц, крутобёдрых и пышногрудых.

Я подцепил крышку ножом, лежащем на столе, и посмотрел на желтоватый порошок. Пахло чем угодно, только не кофе…

Весёлкин провёл ладонью по волосам, обрушив на них хаос. И теперь там, где был идеальный пробор воцарились бурелом и кутерьма.

— Ладно, Гриша. Давай поговорим, раз делать нам с тобой больше нечего. Спрашивай, чего хотел.

— Интересно, — кивнул я, — этот кофе принадлежал приме-балерине, что жила в здесь или это ты принёс?

— Я, — спокойно ответил Весёлкин. — Здесь не официальная служебная квартира, а моя личная. Я её снял у внучатой племянницы усопшей. А что, квартира хорошая, мне нравится.

— А почему здесь?

— Так к тебе поближе, — улыбнулся он. — Чтоб вот так по-соседски навещать друг друга. Рассуждать за чашкой кофе о былом и грядущем. Глядишь, чего-нибудь, да скумекаем.

— Интересно, а вот та инсталляция, — кивнул я в сторону комнаты с ниточками, — явно не один день создавалась?

— Верно, времени порядочно ушло.

— Значит, ты здесь уже давно, так?

— Точно не желаешь чего-нибудь выпить?

Я помотал головой.

— Знаешь, давно — это понятие условное, — пожал он плечами. — Только вчера, казалось бы, встретились у Прошина, помнишь? А через несколько дней уже разгуливаем по Красной площади, украшенной советскими флагами.

— Кто по Красной площади, а кто и по джунглям Африки, при этом ещё и уворачиваясь от пуль.

— Да, но, боюсь, если бы не ты, ценный агент, по имени Дориш, сейчас работала бы не на нашу Родину, а на юаровских молодчиков.

— Неужели те алмазные копи, расположение которых знает эта девица, настолько важны для дела спасения Союза? Сомневаюсь, что её знания можно в ближайшее время превратить в реальные деньги.

— Через своего отца она знакома с людьми, вхожими в весьма узкие круги. Её родитель был совсем непростым господином. Геология и алмазы, может быть, и были делом его жизни, но членство в одном элитном клубе гораздо более важно. Впрочем, и алмазы пойдут на пользу. И нам и Анголе.

— То есть, ты меня бросил в мясорубку, чтобы поймать дочь этого масона? А если бы не получилось, перебросил бы ещё кого-то из будущего?

— Нет, больше никого перебросить не удалось. Пока, по крайней мере. А, учитывая, что проекту обрезали финансирование, то вряд ли найдётся ещё кто-нибудь подходящий.

— Расскажи про проект и что такое АМПЛИОПУХ.

— Есть такая штука, — кивнул он, — похожая на радиостанцию. Называется Жужжалка. Ну, это не официальное название, народное, можно сказать, а так, какой-то там трансмиттер, построенный на основании временных флуктуаций разреженного поля путём сокращения натяжения… и так далее. В теории я не силён. Проект курировала «контора». Секретность была абсолютной, и никто вообще о нём не знал. Даже после Горбача и развала всего и вся, тайна сохранилась. Никто не знал, чем занимается лаборатория.

— А западники?

— Что? — чуть нахмурился Весёлкин.

— Не пронюхали? А то, может, они пачками засланцев отправляют?

— Нет, исключено… Мы мониторили веь шарик…

— Ну, ладно, хорошо. И что нам делать? Ты предлагаешь мне исполнять рискованные боевые операции, я правильно тебя понял? В роли тарана, да? То есть, существует какой-то план спасения? Что там, ниточки тебя привели к решению ключевых задач современности?

— А ты напрасно иронизируешь. Пойдём, я сейчас покажу тебе кое-какие связи, и ты очень удивишься. Но прежде, чем пойдёшь, хочу обсудить вот что. Сёмушкин не зря про Киргизию тебя спрашивал. Там сейчас происходит кое-что очень интересное. Милиция наезжает на партию, требуя куска пирога.

— Поясни.

Он выпустил сизое облако и посмотрел на меня долгим взглядом.

— Международный отдел снимает вершки. Излишки.

Он замолчал, испытующе глядя на меня.

— Продолжай, — кивнул я.

— Газ за трубы, расширение экспорта, приток валюты — это наша новая реальность. Только много денег не всегда хорошо. Если их просто вбросить