Ветер перемен. Книга пятая - Александр Заречный

как силу мне кто вливает. Умеет она... Настоящая женщина... О такой только можно мечтать! Даже с Тамарой такого не было. Ну ты знаешь, военврач на фронте... Там, конечно была буря чувств, но может просто от близости смерти, которая могла придти за тобой в любой момент? А с Ниной ...

Так это и есть та самая таинственная Нина Коровякова?! Я уже и думать о ней забыл, а оно значит вон как...

— Леонид Ильич, — воспользовался я паузой. — Я конечно вас понимаю, но вы помните, что я вам говорил о ней?

— Помню и эта тема закрыта! — твёрдо сказал Брежнев. — Теперь Нина работает на меня. И снабжает своего бывшего шефа той информацией, которую я ей даю. Пусть Юрка думает, что я у него под колпаком. Если бы я убрал Нину сразу, ещё в ФРГ или по возвращению в Москву, он мог заволноваться. А нам его пугать раньше времени не резон. Всё, иди, работай!

Глава 27

— Саш, Вика предлагает вечером сходить на какой - то квартирник, — последнее слово Габи произнесла по слогам. — Ты знаешь, что это такое? А то она мне объясняла, но мне кажется я не совсем правильно поняла.

— Я слышал о московских квартирниках, но самому бывать на них не приходилось. — припомнил я слово из прошлой жизни. — Если ничего не путаю это такой "пати" советского разлива, на который собиралась интеллигенция, чтобы попеть, почитать собственные и чужие стихи, частенько запрещённые.

— Тогда я правильно поняла... — удовлетворённо кивнула Габриэль.

— А Вика говорила, у кого будет этот квартирник, кто там будет и чего делать будут? — решил уточнить я, потому как потратить вечер слушая каких-нибудь доморощенных поэтов, мне совсем не улыбалось. Меня даже известные и признанные поэты мало занимали, а уж непризнанные "гении" — тем паче...

— Вика сказала, что это будет на квартире какого-то поэта и певца, — неуверенно сказала Габи.

Я скривился...

— Мы ехали в машине, — продолжила Габи. — и по радио стали передавать песню этого поэта. Вика обрадовалась и сказала, что хочет познакомить нас с ним. Она уже была у него дома.

— А что за песня была? — уточнил я.

Если по радио передавали, то может не совсем пропащий вариант. Хотя, мог ведь и про выполнение плана на сталелитейном заводе петь. Таких песен как раз большинство на советском радио.

— Что-то про дружбу... — Габи наморщила лоб припоминая. — "Если друг оказался вдруг"... — вот вспомнила! Мне ещё рифма понравилась...

— Точно? — не поверил я. И пропел :

Если друг оказался вдруг

И не друг и не враг, а так.

Эта?

— Да-да, — радостно заулыбалась Габи. — Значит ты её знаешь? Но ты поёшь лучше, чем тот певец!

Ничего себе! Неужели квартирник у Высоцкого?!

— Вика хочет нас пригласить на квартиру к этому певцу? — решил я всё -таки выяснить до конца.

— Да! Она как только услышала эту песню, попросила водителя остановить возле телефонной будки и кому-то звонила. А когда вернулась, сказала, что нам повезло и как раз сегодня вечером будет этот квартирник и нас пригласили. Всех троих...

— С ума сойти! Неужели я увижу живого Владимира Семёновича?

-------

— Ну-ка, ну-ка, кого ты нам сегодня привезла? — улыбаясь своей знаменитой улыбкой во все тридцать два зуба, радостно приветствовал нас Валерий Золотухин, открыв дверь. — Проходите, не стесняйтесь! Все уже в сборе и мы уже даже успели начать.

При этих словах он заговорщицки подмигнул и на меня пахнуло свежим алкоголем.

А из гостиной, словно в подтверждение , донеслись слова песни:

Считай, по-нашему, — мы выпили не много

Не вру, ей-бога. Скажи, Серёга!

И если б водку гнать не из опилок

То чё б нам было с трёх, четырёх, пяти бутылок!

Последнюю строчку Золотухин пропел вместе с хором из гостиной.

Габи посмотрела на меня с удивлением, а Вика радостно рассмеялась.

Подталкиваемые весёлым Валерием мы с Габи и Викой прошли в большую комнату.

Обстановка в ней была, как говорится, яблоку негде упасть: огромный круглый стол посередине, уставленный батареей бутылок с водкой и тарелками с закуской . Вокруг, кто на чём, сидели сам Высоцкий и его друзья. На полу, у окна стоял магнитофон " Комета" с подключенным микрофоном. Катушки медленно вращались, записывая " концерт на дому". Все присутствующие нещадно дымили и я даже не сразу сумел рассмотреть всех гостей Высоцкого.

— Добрый вечер, — сказал я, дождавшись паузы и обращаясь сразу ко всем, а Габи повторила за мной. По её, слегка ошарашенному виду, я понял, что подобную картину она наблюдает впервые.

А для Вики, видимо, это не было сюрпризом.

— Всей честной компании — салют!

Она, не стесняясь присутствием Марины Влади, обняла сзади, сидящего с гитарой Высоцкого и звонко чмокнула его в щеку. Он отложил гитару и поднялся:

— Рад приветствовать у себя таких молодых, да ранних талантов! Видели и слышали...

Он крепко пожал мне руку и, неожиданно, поцеловал ладошку Габи.

— Извините, за несколько стеснённые условия, — продолжил он, таким знакомым мне голосом. — Располагайтесь, где сможете.

— Нет-нет! — запротестовал Золотухин. — Сначала — штрафную!

И он ловким движением наполнил три гранёных стакана.

— До дна! — он протянул один стакан мне, второй Габи и третий — Вике.

Габи испуганно посмотрела на меня и тихо спросила, округлив глаза: — Это водка?!

— Она самая, солнышко, — вздохнул я. — утешитель и вдохновитель творческой интеллигенции...

— Хм, неплохо сказал, — поджал одобрительно губы Говорухин. — Но мне слышатся нотки осуждения? Или я ошибаюсь?

— Скорее, сожаления. — ответил я посмотрев ему в глаза.

— Сожаления? — бровь Говорухина удивлённо изогнулась. — И о чём же вы сожалеете, молодой человек? Уж не о нашем ли "моральном падении"?

Он с улыбкой оглядел всю компанию, призывая разделить с ним его сарказм.

Валерий Золотухин с готовностью заржал.

— Да боже упаси! — ухмыльнулся я. — Каждый выбирает сам, чем себя травить. И травить ли. А вдохновение мы с моей супругой предпочитаем находить в другом.

— Так вы уже женаты? — удивился Высоцкий. —А по вашему виду вас можно принять только за влюбленных.

— А разве это взаимоисключающие вещи? — пожал я плечами. — Мне