Второй шанс для Элии - Марина Николаевна Александрова

он решил таким образом приободрить Алисандру, а она в свою очередь воспользовалась полученной суммой совершенно иначе. И отважилась избавиться от возможных конкурентов на наследство Рам Солли, каковыми вполне могла стать Элия и Томас. Поскольку Элия ей ещё и знатно насолила, то Алисандра решила начать с неё и обратилась к наёмникам.

— То есть, какая-то «недоощипанная» отщепенка смогла найти, заключить сделку, оплатить услуги далеко не худших наёмников? Ты мне это пытаешься сейчас преподнести, как рабочую версию? Спроси у Яса, что эта женщина с птичьими мозгами способна организовать, — нахмурившись, весьма сурово закончил Зейн. — Меня не устраивает эта версия. Реймара и его дружков на допрос с детальным чтением памяти, если Леяри не справляется, значит вызовите королевских дознавателей. Ты не хуже меня знаешь, что все представители рода Рам Солли на особом счету у королевства! Магические потоки Алисанды запечатать и в изолятор её на время следствия под охраной с особым доступом. Все посещения исключительно с моего дозволения.

— Хорошо, — кивнул Оре.

— Наёмникам можете хоть мозги сквозь сито протереть, но вытащить кто именно их нанял.

— Принято, — вновь активно закивал Оре, поспешив исполнить указания.

Глава 15

В следующий раз я проснулась уже в знакомом мне кабинете целителей, где отлёживался после пробуждения силы Томас. Как меня так незаметно переместили сюда было тем ещё вопросом? В воздухе привычно пахло какими-то лекарственными сборами. Сквозь приоткрытые шторы несмело пробивались солнечные лучи. Казалось бы, идеальное тихое утро…

Да, было бы, если бы не по-настоящему угрожающее рычание откуда-то с боку, от которого я собственно и проснулась. Перевернувшись на другой бок увидела опекуна, который лежал на соседней кровати и храпел. На минуту позволила себе умилительную улыбку, наслаждаясь видом его приплюснутых щек и дрожащих пухлых губ. Он рычал будто дикая свинья в поисках желудей, но я всё равно была так рада его видеть первые секунд тридцать.

— Да, что ж ты будешь делать, — прошипела я, взяв подушку в руки и со всего маха обрушив её на лицо профессора и тут же вернулась в лежачее положение сделав вид, что сплю.

Фирс что-то замурчал, завозился и перевернулся на другой бок, решив направить свой боевой рёв на другую сторону.

— Ну, гад, — шмякнула я его подушкой ещё раз.

— А? — выдохнул он, а я опять притворилась спящей. — Ох, — охнул Фирс и смачно зевнув, начал подниматься с кровати. — Какие неудобные постели тут, — пробормотал он. — Всю ночь глаз не сомкнул.

Решив, что поспать ещё уже не получится, потянулась и тоже открыла глаза.

— О, милая, проснулась, — навис надо мной опекун. — Как себя чувствуешь? Болит где?

Прислушавшись к себе поняла, что чувствую себя хорошо. Но не успела я ответить, как дверь в нашу палату отворилась и на пороге возникла молодая целительница. Леяри, как всегда выглядела, как едва распустившийся цветок. Свежая, аккуратно причесанная, легкий макияж, изящный летящий силуэт платья свело-зелёного цвета делал её образ каким-то весенним.

— Доброе утро, — сладко пропела она. — Как мои самые драгоценные пациенты? — спросила врачиха и не дожидаясь ответа опустилась на постель взяв меня за руку.

Что больше всего меня покоробило в этот момент, так это то, что женщина, несмотря на своё показное дружелюбие, не уделила Фирсу даже короткого взгляда. Так-то он тоже пострадал. Уже не первый раз я замечала, что женщина вызывает во мне странные двоякие эмоции. Вроде бы такая милая, нежная, красивая, а что-то не вяжется и всё тут. Хотя, может быть, из-за жизни в доме графа Изэр я не слишком-то приучена к добрым людям? Ну, как-то не встречалось на моём пути таких вот милых людей без подвоха. Вот, Фирс, например, очень милый и добрый, а как нажрётся… то есть, выпьет, так всё очарование мигом слетает и несёт его во все тяжкие! Хотя порой он и на трезвую может так зажечь, что мало не покажется.

— О, всё в порядке, рами вэй Рам Руи, — залепетал Фирс, — вашими стараниями я полностью на ногах, осталось дождаться, когда вы сможете отпустить Элию.

— Отрадно слышать, тоцци Фирс, но вам стоит привыкать называть вашу подопечную согласно статусу — рами вэй Рам Солли, — всё с такой же милой улыбкой указала Леяри, а у меня невольно кулаки сжались от её сладких тонов в голосе. — Рам Солли древний род, гораздо древнее многих, и такое обращение от простого тоцци будет непозволительно…

— Вот, что, — вырвав руку из хватки целительницы, я откинула одеяло и начала подниматься на ноги. — Мы уж сами как-нибудь разберёмся, как нам друг к другу обращаться, многоуважаемая рами вэй Рам Руи, вы мне давайте лучше по теме скажите, могу я покинуть вашу славную здравницу?

— Разумеется, дорогая, — от этого «дорогая» захотелось срочно помыться, таким истошно приторным оно было. — Браслеты-ограничители на тебе, состояние полностью удовлетворительное, а вот этикетом пренебрегать не стоит, — всё ещё улыбаясь, сказала она. — Особенно в Рам Эш. Без должных манер даже принадлежность к древнему роду не поможет устроить достойный брак или карьеру. Если глава рода будущего супруга посчитает тебя неподходящей кандидатурой, то никакая родословная не поможет…

— Ну, это я как-нибудь переживу, — нацепила я свою самую нейтральную улыбку.

Выдать замуж девушку-бастарда в Тарволь в семью дворянского сословия было возможно, если родитель-аристократ был готов прилично раскошелиться на преданном и каких-то преференциях для семьи будущего зятя. Одним словом, это должно было быть весьма выгодным предложением. Взять невесту со значительной «скидкой» в надежде заиметь какую-то причастность к аристократическому роду могли согласиться торговцы, например, или ремесленники. Совсем без преданного лишь какие-то рабочие не имеющие статуса в обществе. Ни закон, ни храмы жрецов ни коим образом не защищали права детей, рождённых вне брака. Это был постыдный плод греха. И, если на грехопадение графа Изэр ещё могли прикрыть глаза, то бастарды обычных людей росли частенько при храмах, куда их и относили родители после рождения. Почему отец вообще решил заявить о своем грешке в моём лице было для меня загадкой. Так что слова Леяри о том, что с моими манерами мне не светит приличное предложение о браке, прошли по касательной. Так-то оно мне всю жизнь не светило. Никто не собирал мне приданного. Я не вышивала вечерами шелковые сорочки и постельное бельё ритуальными узорами, как это делала Тэо. Да, я и сама не задумывалась до недавнего времени о том, зачем вообще нужен этот самый «брачный союз».

— Само собой, — с серьёзным видом кивнула я. — Ладно, погнали мы, а то хавчик стынет, а