Плюшевый: кулак - Сергей Александрович Плотников

их эротические техники завязаны на внутреннюю энергию, которая, в свою очередь, зависит от ранга и опыта… М-да, с таким уровнем, как у нее, возможно, даже в ее возрасте она может скрутить любого мужчину в бараний рог! Точнее, сделать так, что он сам добровольно в этот рог свернется и начнет действовать против своих интересов.

…И все-таки нет, слишком несерьезно, в реальный отчет я бы такой вывод вписал разве что в качестве курьезного варианта с низким коэффициентом правдоподобия: процентов пятнадцать, не более того. Не походила динамика между Боней и оиянцем на безумную страсть, хоть ты тресни. По крайней мере, в те несколько минут, что я наблюдал их вместе — но уж настолько-то я даже здесь, до конца не въехав в культурный контекст, способен видеть людей! Дело в чем-то другом. Возможно, конкретно этот оиянец — не совсем обычный врач? Он из тамошних аристократов, обычно такие в Империю на заработки не подаются, а этот подался. Может, ему некуда возвращаться и плевать на репутацию? При случае надо обязательно разведать этот вопрос.

В общем, Орис уехал, а я внезапно получил передышку: руки, ноги и спина (Орис применял свою садистскую акупунктуру на всем моем теле, не только на верхних конечностях) перестали постоянно ныть. И я тут же придумал новую развлекуху, чтобы все начало ныть снова!

Зима вообще кардинально поменяла распорядок тренировок: например, с утра, вместо того, чтобы бегать кругами по площадке, все ученики дружно бежали до речки, как раз до той «прачечной» заводи, ныряли в прорубь, потом возвращались. Зато остаток разминки проходил в залах и отдельно по группам, а не всей школой вместе. А я… предложил своим побегать подольше!

— По снегу? — скептически вопросил Фиен.

— Именно! — ответил я. — Смотрите, мастер, если получается укреплять кости и мышцы с помощью внутренней энергии для ударного воздействия, то ведь можно и укреплять их против воздействия среды? Не говоря уже о том, что качественное развитие «лишних» мышц — это ключ к более успешной диссипации… — ох, вот на этом слове и Фиен меня потерял: глаза чуть остекленели. А я только накануне вычитал термин в переводном с эремского философском трактате и был очень рад расширению словарного запаса! — Короче, ключ к тому, чтобы внутренняя энергия более безопасно распространялась по организму на старших рангах! — переформулировал я. — Мне этот совет дала мастер Боней, а уже понятно, что она знает, о чем говорит!

Фиен тоже был под впечатлением от беременности Тильды: грех не использовать для моих собственных целей.

А мои собственные цели таковы, что мне все же нужны более универсально подготовленные кадры, а не только боевики, заточенные под «стоять насмерть».

В общем, с одобрения Фиена я предложил своей группе более длительные забеги по снегу — сразу километров на пять-шесть. В принципе, в нашей кондиции это как раз и должно быть что-то вроде легкой разминки.

Первый же натурный эксперимент показал удивительные результаты — усиливая мышцы ног и стоп, мы спокойно могли гонять по сугробам на «эльфийский» манер. Снег просто не успевал промяться! Не говоря уже о том, что с минимальной тренировкой скорость забега оказывалась больше лошадиной — а в перспективе и выносливость тоже.

Подумав, я даже довел ежедневную дистанцию до двадцати километров неспешным темпом: половину дистанции утром, половину — вечером. Заодно и учились ориентироваться в темноте: зимние дни короткие.

— Ничего нового ты не изобрел, — усмехнулся Фиен, поглядев на наши опыты. — В прошлом в наших краях существовала Школа Лошади, они как раз славились тем, что бегали быстрее любых скакунов и могли нестись так целый день без перерыва, а потом отлежаться, отожраться и бежать снова — то, на что лошадь не способна. Работали курьерами, в основном.

— И куда они делись? — спросил я, предчувствуя ответ.

— Их выбили чуть ли не сотню лет назад, — пожал плечами Фиен. — Слишком много секретов у них осело. Даже самого быстрого бегуна можно зажать и загнать, было бы желание. А именно как бойцы они… скажем так, уступали многим.

Подумав, он добавил:

— А вот Школа Зайца на севере цела и невредима, если что. У них похожие подходы, но они не настолько пренебрегают боевкой.

— То есть Орис будет возражать, что мы так тренируемся, когда вернемся? — уточнил я.

— Орис не станет включать это в план тренировок для всей школы, — заметил Фиен, — потому что я ему не дам такого совета. Ты молодец, что готовишь из своей собственной группы как можно более сильных и разносторонних бойцов — но для всех это не годится, слишком много усилий придется прикладывать. Разве что кто сам захочет и сумеет. Но против твоего личного плана мастер-наставник возражать не будет. Наоборот.

Ну да, пожалуй, даже скажет, что горд мной. Восхищенный моими успехами, отец очень сильно отошел от прежней зашоренности… ну, и я больше не нарушал главного табу — не брал в руку оружие и не пытался передавать внутреннюю энергию в предметы, даже наедине с собой. Потому что сколько-нибудь длительные такие усилия, как я уже знал, неизбежно отразятся на форме внутренних каналов. А мне нужно было сохранить их чистоту для успешной сдачи на следующие ранги!

Что ж, жаль, конечно, но я не столь самоуверен, чтобы не понимать: если такая система Школ сложилась, если Школа Дуба выживает в ней уже много веков и является одной из сильнейших — значит, у их Пути действительно есть преимущество в сложившихся условиях.

Правда, я не я, если эти условия не поменяю… Но тогда, если все пойдет как надо, способность прошибать кулаком листы металла уже не будет главным критерием оценки силы!

…Зима выдалась снежная, но мягкая. Бегая по окрестностям в составе моей команды, я насмотрелся на здешние виды. Поля, холмы, перелески под снеговым покрывалом — даже что-то вроде ностальгии испытал. Самые яркие воспоминания из моего «настоящего» детства как раз зимние: горки, салазки, вот это все. Правда, я-то вырос на «мерзкоконтинентальном» севере, а тут климат был значительно мягче — но и пасмурней. Небо как затянуло серыми тучами в ноябре, так и прочищалось на считанные дни. Было теплее, чем я привык, столбик термометра едва опускался бы ниже минус десяти даже в самые морозные ночи, а дни с температурой «около нуля» считались едва ли не нормой. Однако сугробы тоже получились глубокие.

В лесу царило белое безмолвие, только дятлы стучали время от времени. Если зайти поглубже одному, можно было представить, глядя в беспорядочное хитросплетение бурелома, что оказался дома, что вот-вот из-за